– Слышь ты, ландарь, ты куда прёшь? Да, ты, чубатый! Ты чё мне здесь бычару включаешь, а? Щас тебя отправим поле обрабатывать, если ты по-человечьи не заговоришь!
Просыпаться от такого прекрасного монолога это вам не под пение птиц вставать – никакого ощущения отдыха. Александр, которого все по большей части так и называли Александром, слез со второго яруса с лёгким стоном.
– Что там творится-то? – вроде как спросил у себя и сам же открыл окно, чтобы посмотреть что.
Под окном происходила натуральная встреча двух конфликтующих группировок. К Валере, которого в основном все звали Валерой-спортсменом, пришли его оппоненты для выяснений непростого момента: кто будет по школе самым правильным и непререкаемым авторитетом во всех межкорпусных разборках.
Александр ухмыльнулся: на разборку с Валерой пришел здоровенный пацан по погонялу Кремень. «Вадик Кремень, – обычно говорил он, а после добавлял: – Щас по бороде прорежу, гнида». Парень, конечно, физически здоровый, но вот мозгов…
«На две лопаты», – вспомнил старую шутку Александр.
Когда он выглянул из окна, конфликт уже утихал. Вадик стоял в полной растерянности. Его правая рука, такой же здоровяк как и он сам, лежал с разбитым лицом, а остальную его команду оттесняла безрассудная Валерина троица – так звались трое борцов, которые приходились друг другу родственниками.
Вадик старался не потерять лицо и не сорваться на извинения. Валера внимательно слушал, а из один из его самых лучших бойцов, Виталя, которого все почему-то звали Серб, помахивал гантелей, которой минуту назад успел выбить с пяток зубов у сотоварища Кремня.
«Типа, спортом пацаны занимаются, один аж устал, и спать лёг»! – заржал Александр и, спрыгнув с подоконника, решил тоже присоединиться к разговору.
Напялив чью-то майку, он припустил по лестнице, но на самое веселое опоздал: когда он подошел к конфликтующим, Кремень уже жал руку Валере и пытался пожать Сербу, который смотрел на него как на внезапно заговоривший кусок говна.
– Не, Валер, ты не сочти за грубость, я просто не так понял…
– Слышь, а как ты понял? – взревел Серб. – Как ты там себе придумал – это твоё личное клоунское мнение! А вот то, что ты пришел им перед нами махать – нет. Ты чё думаешь, сказал «прости» и все сразу обниматься будем и бегать босиком по лугу? Шёл бы ты на хер отсюдова, клоун солнечный!
Валера поднял руку, прекращай, мол, и, улыбаясь, обратился к Кремню:
– Вадик, мой дорогой друг Виталя, пусть и в слегка грубой форме форме, говорит тебе справедливые вещи. Вот смотри: если ты выдумку от правды отличить не можешь, то зачем ко мне пришёл? Я чё – на учителя похож? И себя дураком выставил и пацанов подставил. Они за твои выдумки драться пришли, а тут такое. Если бы я такое учудил, – тут Валера заметно повысил голос, – меня бы свои удавили! И правильно бы сделали – зачем им такой лидер, который фантазиями живёт?
Парни, пришедшие с Кремнем, внимательно слушали.
Александр знал, что теперь Кремню жизни не будет. Свои же постараются его забить как можно более жестоко и быстро. И тот, кто сделает это первым, сможет претендовать на роль вожака и Валерину дружбу – это в момент стало понятно всем.
Не исключая и Кремня.
Он невидящими глазами взглядом уставился на ухмыляющегося Валеру, юношу, понимая, что жизнь его теперь изменится самым причудливым образом. В попытке хоть как-нибудь отплатить за это, он кинулся было к Валере, но был остановлен Сербом, который неожиданно ловко пробил ему в голову с ноги.
– Устал что ли? Разлёгся чё-то, – нестерпимо громко заржал Серб и повернулся к пацанам Вадика, сильно расстроенных тем фактом, что они оказались этим утром именно здесь.
– Ну чё, пацаны? Выбирайте откупные: либо я вам по зубам гантелей, либо вы друг дружку месите, пока только один на ногах не останется. Считаю, незабываемое утро вы заслужили – надо меньше клоунов слушать.
Пацаны зашуршали. Методы искупления не радовали, но никаких способов съехать с темы, судя по их напряженным рожам, так и не появилось.
Александра увидел, что Валера уже потерял к «пленным» интерес; обычно разного рода «наказания» провинившимся придумывал именно Серб – у него получалось это особенно хорошо и всегда болезненно для гордыни наказуемого.
«Пленные» встали в полный рост и озадаченно смотрели на своего мучителя. Тот, явно придумав что-то особо изощренное, начал издалека:
– Пацаны, а кто тут из вас говорить будет? Кто себя за старшего объявляет?
Практически без паузы, из толпы вышел парень небольшого роста, но с широченными плечами.
«Сам себя шире», – разулыбался Александр.
– Как звать? – с легкой издевкой спросил Серб.
– Пацаны зовут Гирей.
Сказал и многозначительно потянулся, чтобы и сомнений не было, за что получил такое погоняло.
– Гиря, значит? Маша, Даша и Гиря, три подруги на вечер, значит?
Валерины пацаны заржали. Гиря начал пунцоветь.
– Ты, слышь! Ты на чё намекаешь, а?!
– Успокойся, что ты? Никак обиделся, а? Если чё, есть у нас такие, которые тебя утешут.
Гиря, уже бардовый багровый от гнева, хотел было что-то сказать, но его прервал голос, принадлежавший кому-то, стоявшему за ним:
– Ты чё думаешь, если нас в говно тыкать, мы так и будем стоять и добавки просить? Давай без этих: Маша, Даша. По существу.
–Оп-па. А ты у нас кто? Представься, а то неправильно выходит. Один главный в коме, один щас инсульт схватит, а за них безымянный разговор держит.
– Зовут меня Гарик, а погоняло у меня простое – Японец.
– Японец, значит? Ну и чё ты мне сказать хочешь?
Гарик вышел вперед и, снизу вверх посмотрев в глаза Серба, продолжил:
– Ты же сам понимаешь, мы, – мотнул он головой в сторону своих пацанов, – не ищем лишних проблем. То что пришли, как бараны, не разобравшись, вина наша. Но просим разобраться миром и уйти без лишней крови.
Александр понял, что сейчас произойдет страшное, может даже непоправимое. Пацан в своей речи умудрился нарушить все негласные табу, за которые Серб сурово карал даже своих.
«Вот ведь»!
Удивившись такой неразумности, Александр потянул Серба за рукав олимпийки.
«А тебе что здесь надо»! – читалось на его лице.
– Виталь, позволь мне?
Серб обернулся на Валеру. Тот с ухмылкой пожал плечами, мол, давай посмотрим, чё будет.
– Вперед, если желаешь.
Александр втянул побольше воздуха в грудь и размеренно заговорил:
– Все присутствующие здесь, кроме, конечно, пропустивших всё, – кивок в сторону Кремня, – желают закончить всё миром, так?
Пацаны, невольно улыбнувшиеся на «пропустивших», согласно закивали.
– Никто из нашего корпуса, ни Валера, ни Серб, ни остальные не хотят лишней крови и нежелательной славы. Разойтись с миром – вот общее желание.
Пацаны опять закивали.
– Но если вы уйдете без расчета за сделанное, обязательно пойдут слухи. Скажут, что у нас в корпусе прощают любой наезд. Подумают, что на нас можно будет легко наехать ради прощупывания почвы. Сами понимаете, этого никто допустить не может.
Стоящие перед Александром напряглись: то, что он говорил, безусловно, было справедливо, но вот выражение лица Серба в этот момент не нравилось никому из них.
Японец, окончательно ставший вместо Гири главным, спросил:
– Так ты чё предлагаешь-то?
– А предлагаю я следующее. Вы должны выглядеть так, чтобы любой увидевший сразу понял: они были в чем-то неправы, – засмеялся Александр.
На лицах пацанов отразилась печаль и ожидание.
Никто не ушел обиженным.
Позже, когда они с Валерой и Сербом сидели и жевали шаурму, Виталя, косясь, на Александра, сказал:
– Это ж надо было до такого додуматься, а?!
– В смысле, ловко получилось?
– В смысле, я хотел, чтоб они друг друга били, пока только один на ногах не останется. А теперь даже не знаю, что вокруг подумают.
Валера довольно посмотрел на Серба:
– Чё подумают? Подумают, что здесь кроме как в зубы, можно еще много всякого на свою тупую башку найти.
Виталя покачал головой и выплюнул что-то не пригодное что-то, непригодное для прожевывания.
– А ты чё молчишь, затейник? Скажи хоть, как до такого додумался? – спросил он после этого у Александра.
– Да что там думать-то? Мы когда с Валерой в среднею школу перешли, там старшеклассники над всей мелочью так измывались. Тогда как раз за побои начали отчислять и уголовные дела заводить, вот и стали всякое придумывать. Кто заставлял мелких лупить друг дружку, а кто просто всю одежду отнимал и через школьное поле гнал.
– И чё, тебя Валер тоже гоняли?
– Сегодня чё, вечер грусти о прошлом? Или тебе делать нечего? – злобиво, но не без доли иронии спросил Валера.
Александр, покосившись на него, как бы между делом заметил:
– Ну, ни вечер, это да. Утро жизнерадостных историй. Которые, когда их будут передавать через поколения, будут наполнять сердца молодежи радостью и желанием подвига.
Валера с Сербом в унисон заржали, после чего Валера изрек:
– К подвигам, точно. Короче. Если интересно, то была у нас в школе такая традиция – гонять младших. И все приколы были: кидание на деньги, отнимание шмоток, нахождение самого бесперспективного в классе и задрачивания его чуть ли не до самоубийства. А еще у нас в школе был кружок борьбы и столовая. На этом увлекательный рассказ о моем прошлом окончен.
– Борьба была, значит? И спортзал с канатами был?
– Отличная догадка – как смог?!
– Канаты были, значит?
– Да чё тебе эти канаты, а? Я волноваться за тебя начинаю. Может, шаурма несвежая?
– Я вот что тут подумал: ты, небось, с этих канатов падал часто, вот и не помнишь ни фига, чё творилось и как каждый день голышом в столовую ходил?
– Во! Ты загнул, блин. Вот у кого надо учиться дознание вести. Всё про меня выяснил, даже скрытое от меня же! А по виду похоже, что в школу приняли исключительно из жалости.
Серб скорчил гримасу:
– Вечно ты по больному ударить пытаешься, Валер! Я ж вцелях психологической помощи!
На этот раз заржали все трое.
– Во, кстати. Сань, ты пока здесь посиди. Незачем тебе с нами светиться.
Александр, которого один только Серб звал Саней, развёл руками:
– У тебя ко мне до сих пор недоверие есть?
– Сань, какое недоверие? Ты знаешь, чем мы занимаемся, а я уже понял, что ты не из тех, кто языком метет.
Александр хотел было что-то сказать, но был прерван Валерой:
– Короче. Заканчиваем расшаркивания. Тебе с нами не надо. Я не считаю, что ты не справишься. Просто надо, чтобы ты тут посидел, за местом посмотрел. Лады?
Александр кивнул. Его раздирало желание всё-таки настоять на своём и кинуться вслед за Валерой, но он прекрасно понимал, что тот рад не будет.
«Сижу, значит, здесь. Сторожу, значит, место».
Он заглянул в пакет, который с собой притащил Валера. Кроме шаурмы, завернутой в вощенную бумагу, там лежали шесть банок энергетика.
«Отличное у нас меню», – подумал Александр, откупоривая банку.
С холма, на котором проходил их обед, было отлично видно, как Валера с Сербом стопанули какого-то высокого парня в темных очках и белой рубашке. Тот явно не сразу понял, в чем суть вопроса, однако быстро въехал. Сначала он пытался храбриться – до Александра долетали обрывки фраз, которые басовито выкрикивал здоровяк. Когда послышалось: «Да ты знаешь, кто я такой?», Серб лениво, как показалось со стороны, стукнул ему в солнечное сплетение. Парень рухнул на пыльную дорогу и попытался заорать. Серб предусмотрительно пресек эту попытку, пнув его в пах.
Дальнейшее Александр себе представлял очень чётко, хотя этого ему видно не было: сейчас Валера, склонившийся к парню, шепчет ему на ухо свою «просьбу», одновременно наступив коленкой на кисть руки. Если ответ парня ему не понравиться, то тот останется лежать со сломанной рукой и выбитыми зубами. Если же всё будет нормально, Валера встанет и протянет руку лежащему, показывая свою незлобивость и отходчивость.
Разговор несколько затягивался. Серб уже начал коситься по сторонам и едва не дёргал Валеру за майку.
Наконец, Валера встал и с неопределенным выражением лица побрёл в сторону Александра. Серб тоже уже было рванул за ним, но его тормознул парень, который даже не пытался встать. Серб наклонился к нему и, послушав секунд пять, зарядил ему лобешником по лицу.
Потом вскочил и еще разок от души пнул в живот. После чего с таким же двусмысленным выражением направился за Валерой.
Александр встретил их недоуменным взглядом – что это, мол, было?
Валера, не глядя в глаза, сказал:
– Пошли отсюда. Пока никто этого упыря не увидел.
Позже Александр стоял около спортзала и перебрасывался фразами с Сербом.
– Так что случилось? Что он тебе такого сказал?
– Сказал – это полдела.
– Умеешь ты, Виталя, говорить по делу.
– Сань, оно тебе надо? Это моё дело. Моё и этого защека.
Серб, который обычно имел вполне дружелюбный вид, буквально метал молнии. Глаза его стали еще серее, чем обычно, и окончательно потеряли синие вкрапления.
– Ну не хочешь - дело твоё, – Александр, вроде как смирившись, достал из кармана мятую пачку сигарет и протянул её Сербу. Тот, проведя рукой по своим коротко-стриженным волосам, чуть заметно кивнул.
– Давай, пока не вернулся. А то начнётся – типа, у тебя чё, здоровье лишнее!
Александр кивнул.
Они закурили, и Серб, сплюнув, неожиданно заявил:
– Этот клоун, дебил тупой, нам не на того указал, прикинь?
– …
– Короче. Он вообще не из мажоров, просто какой-то мутный из обычной школы.
– Я… Слушай, Виталь, я в целом не в курсе, что сегодня случилось. Меня Валера обедать позвал. А потом сказал: нам надо будет кое с кем побазарить, ты посидишь пока, шаурму постережешь!
Лицо Серба вытянулось и в глазах появилось нечто непонятное.
«Чё это он», – удивился Александр.
– Ну Валера и кадр, блин! Он мне знаешь чё сказал? Типа, сегодня на пацана в деле посмотрим, а завтра, если он не ссыкло, побреем его и начнем драться учить!
От хохота Александра тревожно снялись с веток птицы и задрожали стёкла.
Наконец отсмеявшись, он, утирая слёзы, посмотрел на Серба, изо всех сил пытавшегося сдержать улыбку.
– Так что готовься, Сань. Никаких патл, бросишь курить, начнешь мобилы отжимать. Может и моя майка на тебе не будет как платье.
– Так это твоя? Я уж подумал, что не со своими шмотками приехал!
Дружный смех оборвал Валера, который вышел из-за угла, таща за собой нечто мелкое и пищащее. Вблизи это "мелкое" оказалось пацаном, который был ниже Валеры на голову и раза в два меньше по комплекции.
– А я вам подарок притащил, пацаны! Это очень редкое животное: лживый и тупой баран, без желания жить.
Серб радостно заорал:
– Кого мы видим! Резина, а ты какими судьбами здесь? Вот уж не знал, что сюда слабоумных берут.
– В-виталь, п-привет.
– Я тебе, сука, сейчас этот привет ректально запихну, если еще раз пасть без разрешения откроешь! – рявкнул Валера, – Заткнись на хер и как следует подумай, что ты мне скажешь. Тот мутный, на которого ты пальцем тыкнул, вообще не мажор. Он из какой-то задроченной общаги. Или ты, урод, думаешь, мы бы у него пропуск не проверили?
– …
– И да. Рот ты откроешь ровно один раз. Если сказанное не понравится мне, либо кому-то из пацанов, говорить ты не сможешь очень долго. Поняла, Резина?
Тот испуганно кивнул и после продолжительной паузы, стуча зубами начал:
– Я тебе клянусь всем, что у меня есть, этот парень из частной школы! Послушай, я постоянно барыжил в центре, а он там с одноклассниками зависал. А потом я его в школе видел, когда одному местному товар привозил. Они с ним из школы вышли, потом его на машине шофер домой увёз! Я не вру, Валер, честное слово, клянусь всем, что у меня есть!
– Закончил? Отлично. Чё мне твоё слово, а? Ты ж барыга, твоему слову даже твоё отражение не верит. Это так ты мне, значит, долг отдаешь? Кинуть меня решил? Ткнул в первого попавшегося и решил, что я схаваю?
Валера говорил всё громче, делая ударения на некоторых словах и глядя Резине прямо в глаза.
– Валер, я тебе не… Мне зачем? Мы ж в одной школе, ты ж меня из-под земли…
Взгляд Резины блуждал по лицам Серба и Саши, пытаясь вызвать отклик. Быстро поняв, что от Витали сочувствия ему ждать не стоит, он перевёл взгляд на Александра. Тот как бы увидел себя его глазами: длинная челка, зачесанная назад, джинсы, майка на пару размеров больше и не сильно спортивный вид. Резина грохнулся на колени и пополз в его сторону.
– Ты куда это? Я тебе не проверяющий, мне отсасывать не надо, – на раз оборвал представление Валера и, взяв Резину в охапку, треснул его о стенку. Тот со звуком отчаяния сполз по стене и свернулся калачиком.
– Сразу видно барыгу, – ухмыльнулся Серб. – И на колени ловко падает, и к побоям привычен!
Тут Александру пришла в голову идея:
– Валер, можно тебя на пару слов?
– Прям срочно? А то давай после того как его кровью стенку покрасим, а?!
Александр мотнул головой, типа, срочно, да. Валера, попутно наступив на лежащего, подошел.
– Короче, если его сейчас бить, нас могут поймать. Он потом может настучать. Его могут заставить настучать. Неважно. Давай с него по-другому возьмем, а? Он правильно говорит – ты его потом из-под земли…
– Или даже в землю. Чё предлагаешь?
– Он же барыга? Знает, кто торгует. Знает чем. Пусть вернет информацией.
– Опа. Ни хера ты мозг, а! Чё скажешь, Виталь?
Три пары глаз напротив друг друга:
Серо-синие: «Считаю, рыжий в правильную сторону думает».
Ореховые: «Вот и мне так видится. Чё будем узнавать?»
Синие: «Всё. Только я буду разговаривать, а то у него на вас какая-то странная реакция!»
И про себя:
«Рыжий? Это он про что?»
– Лады. Давай, Виталь, потащили этого мученика. Будем его водой родниковой отпаивать и утешать перед непростым разговором!
– К озеру, что ли?
– Умеешь же, когда захочешь!
– Я ж с канатов не падал.
– С тебя оборжаться прям можно, как с немых фильмов.
Саша шёл позади и размышлял о том, что неплохо было бы еще раз перекусить.
«Приключения на голодный желудок – это неправильно».