My Freedom

все кончается не криками и орами, не сообщениями - кто кого сильнее обидит, все кончается - когда у каждого своя жизнь, когда не нужно доказывать что тебе все равно, все просто - все тихо, все закончилось, а ты этого и не заметила.
в один миг. нас и не было..
почему для этого нужны какие-то обстоятельства?

твоих глаз достаточно, чтобы последняя надежда умерла

он позвонит, когда ты придешь в себя,
сможешь о нем говорить уже по-другому,
не задыхаясь и, в общем-то, не любя.
скажет, что надо встретится по былому:

просто пройтись вдоль улиц, по мостовым,
за руки крепко перебегать дорогу.
поговорить, кто станет кем и каким,
и забежать по быстрому выпить в «Гоголь».

он повторит, что краше не существует.
ты прочитаешь ему свой последний стих.
он позвонит, когда ты о нем забудешь.
он позвонит, когда ты его простишь.

это мои ошибки

а за ошибки платят

я сидела рядом с тобой и смотрела на твои ямочки,
держала тебя за руку
и всматривалась в каждый миллиметр твоего лица,
чтобы запомнить.
а ты смеялся и спрашивал:
зачем тебе меня запоминать, я же рядом.

был.

ночь завязала нас морским узлом.
затянула. будто в корсет.
родной, давай оставим прошлое за бортом.
давай притворимся, что прошлого вообще нет

наверное у каждого из нас есть такой человек, о котором мы думаем, когда слушаем грустную музыку, когда ложимся спать, когда находимся наедине с самим собой. благодаря которым, мы сейчас такие какие мы есть.

и всплывая с одного дна ты попадаешь в другое.
хватит себя зарывать. в тебе есть ещё что-то живое.

хватит сомневаться.

прислушайся к себе.

решение уже принято.

просто ты этого еще не осознал.

мама, ты просто не знаешь, сколько глупостей я натворила.
мам, ты не плачь: просто сядь и выслушай дочь.
я тебе никогда об этом не говорила,
но я всё на свете тебе рассказать непрочь.

мама, ты только представь, прошло уже пять месяцев,
а мы всё вспоминаем время от времени.
я в такие моменты начинаю нести околесицу,
что-нибудь о том, что "он не из моего племени".

он меня слушает, мама, и даже смеётся,
а потом целует. долго и настойчиво, мам.
вот скажи мне: хоть один человек задаётся
вопросом в такой момент, что пора бы по тормозам?!

мама, самое страшное, когда подруги начинают спрашивать,
ведь догадываются, что мы ещё не отвыкли друг от друга.
" тебе не надоело его, как старую кофту, донашивать?! "
и ты представь, мам, мне это говорит подруга.

ты, наверное, не ожидала, что у тебя такая глупая я,
ты меня прости, я все твои мечты разбила.
я знаю, мама, ты не гордишься мной. не надо "ляля"!
я бы свою, наверное, вообще за такое убила.

мам, он меня объятьями спутывает, как поводками,
я бы и рада вырваться, да куда мне!
что ж, у твоей дочери дар - любовь лишь с мудаками.
мам, зато, когда он шепчет, у меня мурашки по спине.

и ты знаешь, мам, он, наверное, тоже любит.
ему время просто нужно, чтобы это понять.
мам. я тебе обещаю, он меня не погубит.
просто я всегда буду счастлива его снова обнять.

Видишь, как все до смешного просто, нам остается бродить с тобою по разным снам.

Ведь мы не нужны тем, кому мы пишем. И так же с теми, кто пишет нам.

я люблю сумасшедших, таких, которые бешено хотят жить, бешено хотят говорить, бешено хотят спастись, которые хотят иметь все сразу, которые никогда не зевают и никогда не говорят банальностей, а всегда горят, горят, горят!

Если бы я знал, когда видел тебя в последний раз, что это последний раз, я бы постарался запомнить твое лицо, твою походку, все, связанное с тобой. И, если бы я знал, когда в последний раз тебя целовал, что это — последний раз, я бы никогда не остановился.

Все закончится каким-нибудь пустым утром, когда поймешь, что ничего больше не будет. Или что ничего даже и не было.