Дичь и блажь. Читай и плачь

Черт бы нас побрал, у нас ебанутое сердце.

«– Я тебя люблю! – крикнул он. Весть быстро распространилась по всему её телу, и к тому времени как она достигла самых заповедных уголков организма, там уже наступила весна: побежали ручьи желаний, вылупились зелёные листочки надежд, брызнуло эндорфинами солнце чувств, а птицы залились симфонией страсти.

Много ли надо женщине, чтобы внутри у неё наступила весна? Много, целых три слова: в нужное время, от нужного человека»

Я целую твои интонации

ты как весна в городах и я тобой пропах

Ночью я чинила глобус,

Словно слесарь, как хирург.

Я поймала аэробус

И вернула в Петербург.

Ничего не пишут в прессе

Про волну народных масс:

Про трагедии в Одессе,

Про Донецк и про Донбасс.

Порыбачить едут вместе

Лидеры двух крупных стран.

Башни-близнецы на месте.

Мы не знаем про Беслан.

Нет японского цунами.

Землю больше не трясёт.

Нет бесплодия. А с нами

Дочь приёмная живёт.

В Баренцевом море гордо

Курск плывёт к родной земле.

Цою пятьдесят три года.

Он даёт концерт в Кремле.

Кармадонское ущелье

Снял в кино Сергей Бодров.

Лечат рак монахи в кельях.

Быстро и без докторов.

Не ведём дедов на площадь.

С сединою на висках.

Я чинила глобус ночью.

Я проснулась вся в слезах.

Молчать она умела. При всей её обычной словоохотливости, могла вдруг уйти в такую тишину, что слышно было только как стучит её сердце. Есть мнение, что женщина молчит, когда ей больно, очень больно. В такие её уходы в себя, ему хотелось вытрясти из неё всю эту боль, но как открыть ту ракушку, в которую она пряталась, словно моллюск, он не знал. Она была рядом, и в то же время, невозможно далеко, а где, было ему неведомо. И именно это незнание выматывало. Поначалу шли в ход его слова и аргументы, уверения и уговоры, просьбы и даже угрозы. Ничего не помогало. И тогда он выбрал другую тактику — просто садился молча рядом с ней, острожно брал её маленькую ладошку в свою и перебирал каждый пальчик, слушая мерный стук её сердца. Если пальцы были прохладными, он наливал ей горячего чаю и кутал в плед. Проходя мимо, быстрo, но очень осторожно целовал её в макушку, а ночью обнимал с особой нежностью. Эта молчаливая его забота и тихая нежность топили потихоньку её льды. И однажды наступало такое утро, когда она широко улыбалась ему и говорила: «Привет». Он знал: она вернулась.

я по забору бегаю, по суставу гланд

и запускаю пальцы, хочешь ты или нет,

в тамбур твоих волос.

я настоящий трус, раз еще не сжал твою руку, Крис.

только больше так не дыши на меня,

чутьё звериное — молоко.

просто, Крис