Это просто Вьюи блог

Внимание!
Не читать дальнейший текст тем, кто не знаком с данным произведением! Спойлеры!

Сегодня закончила читать самую тяжёлую книгу, из всех имеющихся в моём литературном опыте.
Меня обуревает буря эмоций! Я в глубоком отчаянии!
Ведь в этой яркой, потрясающей книге в самом центре событий - антигерой! К этому выводу я пришла почти в конце книги. Как отвратительно было наблюдать за жалкими выдуманными отговорками Клайда на суде. Ведь ты преднамеренно убил Роберту, Клайд!
Хорошо. На суде ты думал, что засчёт вранья ты избежишь жестокого наказания. И я тогда, признаться, колебалась - заслуживаешь ли ты казни.
Но почему, когда уже был известен приговор, ты продолжаешь врать всем вокруг, и даже себе!
Ты не раскаиваешься даже тогда, когда надежды на отмену казни совсем рушатся. В свой последний путь ты идёшь с тяжёлой душой, с нечистой совестью. Ведь ты не признался, что виновен!
Поистине эгоист и себялюбец! До последнего его удручает то, что окружающие, его мать, священник видят его убийцей, не понимают, что он был движим страстным чувством к Сондре, желанием жить в светском обществе!
Убить ранимую, чистую девушку ради плотских желаний. Животное! И не сознаться в этом даже к концу жизни. Жестокое, гнусное животное!
Если на суде я разрывалась между мыслью о том, что можно оправдать Клайда, дать ему пожизненное заключение. То под конец, я умоляла священника, который пришёл к губернатору с просьбой о пересмотре наказания Клайда, я всеми силами мысли просила священника, чтобы он не вступился за Клайда!

Книга очень тяжёлая. Я была в ужасе от всех событий, начиная со второй части.
Меня разочаровали почти все персонажи:
Клайд - злостный убийца. Его мать и священник - слепо верили, что Клайд одумался, пришёл к Богу. Роберта - наивная совсем ещё девчонка в свои 23 года, хоть и не виновная в своей смерти, а всё-таки у меня остался осадок из-за того, как печально сложилась судьба Клайда после её смерти.
Единственный персонаж, к которому я осталась благосклонной, кто не очернился к концу книги - Сондра Финчли. Казалось бы, центровая в искушённой молодёжи. Но. Она любила Клайда и не смогла устоять в тени, даже несмотря на то, что могла быть разоблачена - она написала Клайду в его последнее пристанище. Написала, что не забыла его.
Я очень ждала этого поступка от Сондры! Это оправдало её в моих глазах полностью, хотя этого человека и оправдывать не в чём.

Подошла к концу книга, перевернувшая весь мой мир: окружающий и внутренний!
Я поняла, что всё, что читала до этого не обладает таким мощным воздействием на сознание! Даже "Отверженные" Гюго отошла на второй план.
Вначале чтения я советовала прочитать эту потрясающую книгу всем, кого встречала на своём пути. Сейчас я понимаю, что впредь буду осторожнее с советами -эта книга не для всех.

Когда обещаешь звезду с неба, а потом понимаешь, что достать ее не сможешь и ты очередной болтун-мудак, развивай фантазию - нарисуй космос и вырежи звезду из бумаги. Главное действие, а не слова.

Если у двоих по яблоку и они поменялись ими - у них по-прежнему по одному яблоку.
Если у них по идее и они обменялись ими - то у них теперь по две идеи.
Если у них по секрету и они ими поменялись ими - у них больше нет секретов.

Как-то всё вокруг до тошноты стало противно.

"Моя жизнь рушится, но этого никто не видит, потому что я человек воспитанный: я все время улыбаюсь. Я улыбаюсь, потому что думаю, что если скрывать страдание, то оно исчезнет. И в каком-то смысле это правда: оно незримо, а значит, не существует, ибо мы живем в мире видимого, материального, осязаемого. Моя боль нематериальна, ее как бы нет. Я отрицаю сам себя."

Самое лживое слово на свете - завтра.

Пустоты нет. Хочется опустеть.

Вы лучший судья тому, что значит для Вас этот момент.

Весь ужас ситуации в том, что тебе определенно никогда не догнать тех ребят, о которых можно говорить только благоговейным шепотом, используя при этом потрясающее количество эпитетов, метафор и сравнений.

Восторг! Такое ещё ни с кем не обсуждала!
Мама ама криминал.

Как же я расстраиваюсь каждый раз из-за того, что не познакомились хотя бы на год раньше!

Я заперлась от окружающего мира в своем кабинете, где компанию мне составляли лишь герои, созданные моей фантазией. Я безнаказанно подслушивала разговоры этих несуществующих людей. Я бесстыдно заглядывала в их души, в их спальни и ватерклозеты. Я следила за каждым движением их перьев, когда они писали любовные письма и завещания. Я наблюдала за влюбленными в минуты, когда они занимались любовью, за убийцами в момент совершения убийства, за детьми во время их тайных игр. Передо мной распахивались двери тюрем и борделей; парусные суда и караваны верблюдов перевозили меня через моря и пустыни; по моей прихоти сменялись века и континенты. Я лицезрела душевное ничтожество великих мира сего и благородство сирых и убогих. Я так низко склонялась над постелями спящих, что они могли почувствовать мое дыхание на своих лицах. Я видела их сны.

Почти всё время, находясь в Москве, я проводила с (Господи, до сих пор не могу поверить в то, что те малышки так повзрослели) Лидой, Аминой и Олей.
Оля пришла в ансамбль незадолго до того, как я ушла из него, поэтому воспоминания о ней фактически равны 0, но за эту неделю я успела не только более-менее узнать её - я уже привязалась к ней.
Амина мне всю поездку дико напоминала Данию. По-моему, это татарская кровь придаёт им дерзости. Последнее воспоминание об этой опасной - детский лагерь, в который мы поехали летом с ансамблем. Она постоянно бегала за мной, смешная была и такая неприглядная.
Страннее ребёнка, чем Лида, я ещё не встречала. Так получилось, что целый год мы ходили на занятия вдвоём, т.к. все остальные учились в школе с 1-й смены, а мы, как особенные, со 2-й. Она была в два раза ниже меня, ходила в розовой кофточке и с чёлкой. Главная её странность заключалась в том, что она постоянно тараторила мне что-то под ухо. Бесконечно, непрерывно и всегда.

Но эти девочки, ранее казавшиеся мне тихими, странными и неизвестными оказались потрясающими болтушками, с которыми время пролетало, как будто его скидывали с 9-го этажа. Мы сбегали в ближайшие торговые центры, с мыслями о том, что если нас поймают, то нам не жить. Мы помещались вчетвером на одной кровати, и всю ночь выслушивали Лидины посылания в далёкие дали из-за того, что ей тесно. А на следующай день м ы почти спали в театре. Мы фотографировались так, что уже приготовили фразу, описывающую, как Лида вывалилась в окно. Мы катались в метро в отдельном вагоне и знакомились с рядом сидящими людьми. Мы прикалывались над концертными номерами разных коллективов. Мы снимали видео о том, как Лида кадрит всех мимо проходящих людей мужского пола. Мы не спали ночью в поезде, чтобы поиграть в "Уно", когда все заснут. Мы придумывали "опасные" приколы про "самую опасную" ночь Амины. О ни подарили мне колечко на Новый год и Рождество. И мы сдружились.
Я, по правде, уже давно не чувствовала себя такой счастливой на продолжении стольких дней подряд. Мне даже не верится, что всё это не сон.

То, что меня повергло в шок и одновременно привело в восторг ещё на вокзале в Тюмени - это ребята, с которыми я виделась последний раз примерно 3-и года назад, до того, как ушла с танцев. Честно сказать, я никогда конкретно с кем-то из них не общалась, т.к. была в старшей группе, и нас, как мне тогда казалось, разделала громадная возрастная пропасть. Поэтому, до самого последнего момента я не была уверена в том, что найду общий язык хоть с кем-то из этих ребят. Блин, я серьёзно думала, что они за эти 3-и года так и не выросли.
Меня чуть инсульт не хватил, когда я увидела заходящую на вокзал Лиду. Она же, чёрт возьми, стала неписаной красавицей и ведёт беседы на запретные детям темы! А Амина? Откуда она взяла это искромётное чувство юмора? Ну там ещё, конечно, появились новые дети, поразительно талантливые, как мне кажется.
Из меня вырываются восторженные слова об этой поездке, и мне хочется непрерывно описывать всё, что там происходило и вспомнить, и радоваться, что это было так чудесно, и грустить, что всё уже прошло.
Очаровательнейшие (и повзрослевшие!) Амина и Лида: