The Verse Realm

Я решил поделиться со своей огромной массой читателей небольшим откровением, чтобы всё то, что происходит со мной уже 19-й год, стало понятным и доступным. А ещё скажу одно: если я закрою блог, то это будет означать, что: а) я духовно вырос; б) я наконец-то счастлив. Поэтому я вряд ли когда-то его закрою.

Если кратко (ибо история ооочень долгая всамделе), то:

1. Когда-то я жил здесь с мамой и отцом. Отец пил, мать работала и получала минимальную зарплату, я же бы тогда очень маленьким и ходил в садик, а позже — в школу. Суть в том, что, когда мне было 10-11 лет, мать с отцом по причине алкоголизма последнего развелись. Прошло немного времени и мама нашла другого мужчину. Мы переехали к нему, на Восточный.

2. Пять лет жизни на Восточном. Как оказалось, мой отчим Костя — фрукт ещё похлеще бати. Я терпел это до последнего, но всё-таки не выдержал в один день и написал в дневнике всё, что о нём думаю. Результат не заставил меня долго ждать. Я получил пиздюлей и был изгнан из дому. Отправился к бабушке.

3. Меньше чем три года жизни у бабушки по матери, — а если точнее, то чуть меньше двух лет. Уже проживая у неё, я как раз заканчивал школу и поступал в лицей при ХГУ. С бабушкой как с бабушкой — она жаждала полной власти, а я — капли свободы. Поэтому мы не ладили. В один из таких дней мне пришлось на какой-то период съехать и от неё. Я переехал к…

4.…правильно, к отцу. Мы с ним ладили, в принципе, — как раз в период, что я жил у него, я поступал в университет, — мы были друг другу скорее как лучшие друзья, нежели отец и сын. Правда, он всё ещё мог приложиться к бутылке, поэтому мне приходилось совмещать учёбу (без ноута и интернета, заметьте — бабушка мне их не отдавала) и опекунство над ним. Кроме того, на мозги изрядно капала ещё и его мать (да, мой отец живёт со своей матерью — моей второй бабушкой). Долго так продолжаться не могло, поэтому…

5. …я снова съехал к бабушке. Но это продлилось где-то до февраля — новая волна склок, причём тут уже внёс свою лепту и дед, у которого личная неприязнь к своему сыну, то есть моему отчиму, и моей матери, то есть бабушкиной дочери, — а как следствие, и я попадаю под раздачу, ибо «должен жить с родителями, а не у бабушек/дедушек». В общем, когда обстановка накалилась до предела (к тому времени мама успела выгнать квартирантов с этой квартиры), я съехал сюда.

6…На Безродного. Первые месяцы тут была куда большая безысходность и разруха — мне приходилось спать одетым на сложенных вместе стульях, есть пластмассовыми вилками и покупать жратву, которая не требовала бы готовки. Интернета здесь не было, но зато удалось забрать ноутбук, а позже помириться с бабушкой и забрать кой-какие предметы посуды и быта. Так у меня появились вилки/ложки/кастрюля и прочие ништячки. Идёт третий месяц моего проживания здесь. Мне не на что жаловаться, ведь я уверовал в то, что «всё, что ни делается — к лучшему».

Немного о том, как же произошло моё перевоплощение в человека в отношениях. Расскажу, как стал встречаться с Ирой. Всё началось ещё с первого сентября. Я пытался с ней разговаривать чаще, чем хотелось бы, и не ограничиваться «дай задание на завтра», а разговорами о, скажем, музыке, развлечениях, прочем… Когда вследствие одного инцидента, связанного с Соколовой, я решил пересесть, то пересел к ней. Она за последней партой одна сидела. Я скрасил её эдакое одиночество. Сначала разговорились, причём всё дальше и дальше разговоры обретали желанный мной характер. Позже начал липнуть к ней по поводу и без — то приобниму, то за руку подержу, чтобы не нервничала на семинаре. Т.к. я на пары с собой таскаю ноут, то позволял ей на нём играть, а сам обниму сзади и наблюдаю. Вот так вот потихоньку и сошлись. Вся группа начала, ессна, что-то подозревать, — выписывали мне и ей на спрашивай.ру, и вот однажды, когда подошёл момент истины (её малость подзаколебали эти месседжи), я сделал ей предложение встречаться. Она сказала «да». А через несколько дней на вписке, у меня на квартире на кухне мы закрепили это. Вот-с. That's how it's done:

Ирина29.04.13 ??? Влад29.04.13 Решать тебе. Ирина29.04.13 Ну ок. Я согласна. Влад29.04.13 Согласна быть со мной? Ирина29.04.13 да. Влад29.04.13: * Я докажу тебе, что ты сделала правильный выбор. Вот увидишь :) Ирина29.04.13 ну хорошо.

Я признался ей раньше. Но на этой вписке я сделал это красиво. И сказал то, что действительно хотел. Наутро, когда мы остались вдвоём, я взял её на руки и поцеловал, и всё потому, что хотел её удивить. В кой-то веки я решился на такое не потому, что пьян, а потому, что мной двигало что-то большее. P.S.: она уехала всего лишь на неделю, а я тут со скуки по ней уже лезу на стены и ищу пятый угол. Если именно это называется влюблённостью, то я её познал.

««Нужно с кем-то говорить». Попробуй как-нибудь говорить не только о СЕБЕ. Послушай собеседника. Из житейского опыта других можно (и НУЖНО) делать выводы для себя.»

У меня начались приступы.

• Приступы неконтролируемой ярости, подпитываемые случайными собеседниками из Интернет, инфантильностью одногруппников и нежеланием к чему-либо стремиться уже на данном этапе жизни. Я становлюсь всё злее. Даже мой лучший друг начинает меня бояться. Всерьёз. Он говорит, что я стал таким, каким он был раньше, года с два назад. Я помню его таким, и теперь мы с ним поменялись ролями — мой друг стал оплотом любви, добра и сострадания, а я же — не заряженной пока что машиной убийства, мести и агрессии. Я чувствую в себе какую-то непонятную силу, которая при первом же удобном случае вырвется наружу и это понесёт за собой необратимые последствия. Я и сам себя боюсь. Но боязнь эта скрывается за ненавистью ко всему миру в целом и к себе самому в частности и большей степени.
• Приступы ностальгии, вызванные воспоминаниями о Маше. Казалось бы, уже много воды утекло с тех пор, но мне по-прежнему сложно забыть её. Она была для меня многим, а теперь, когда я вижу её с другим, меня рвёт на части. Я бы сейчас, наверное, пришёл в Томск пешком, набил её пареньку литсо и ушёл бы, не простившись. Но это было бы неразумно и поэтому уж лучше попытаться забыть.
• Приступы самобичевания — ибо при всех прилагаемых мною усилиях я не способен добиться ничего из запланированного. Всё, чего я хотел, рушится на моих же глазах. Меня выгнали их хора, я рискую слететь со стипендии, в квартире своей я живу абсолютно один и мне, признаться, перестало импонировать одиночество. И хочется какую-то живую душу в доме иметь, будь то квартирант или девушка, но вспоминая, на что я себя обрекал этими всеми отношениями и что может меня ждать, я тут же отрекаюсь от этих затей.

Я потихоньку убиваю себя. Мыслями, музыкой, одиночеством. Кстати, о музыке.
Начал осваивать гитару. Плюс жизни один на один с собой — можно заниматься тем, к чему душа лежит. Я уже кое-чему научился в плане игры на гитаре и ещё долго не собираюсь бросать это дело. Ибо это — единственное, что приносит мне истинное удовольствие. Пока я играю, я не ощущаю ничего, кроме впивающихся в мои пальцы струн. Признаюсь — для меня нет лучшего ощущения, чем окаменелые подушечи пальцев, которые через два часа интенсивной игры начинают болеть и всё больше затвердевать. Я никогда не испытывал ощущения прекраснее, и, кажется, я готов отправиться с гитарой на край света и стать свободным от всего и всех, оставшись наедине лишь со звуками в моей голове, которым я дал бы жизнь на гитарных ладах.
Моя второстепенная миссия — должность главного редактора стенгазеты с незатейливым названием «Less-Press», и с этой должностью я справляюсь пока что на отлично. Но я — единственный заинтересованный в газете человек изо всей группы. Я ведь уже упоминал об инфантильности своих одногруппников и о том, что она меня приводит в ярость? Ну вот. Думаю, нетрудно понять, что все материалы в газете либо пишутся мной, либо воруются с других источников (с ссылкой на них, конечно же), либо и то, и другое вместе. Общее, казалось бы, дело лежит лишь на моих плечах. Я стал в группе одним из немногих, кому что-то ещё интересно, остальные же — биомасса, мыло из которой даже было бы некачественным.
Я часто ревную своего единственного друга, Диму, к людям, с которыми он часто общается. Это крайне ненормально с моей стороны, знаю. Но не могу контролировать свою ревность. Мне хочется разговаривать с ним чаще, и он понимает моё это желание и поэтому часто порой даже пренебрегает учёбой, чтобы заглянуть ко мне «на огонёк». И по возможности звонит вечером, потому что понимает, как мне тяжело тут одному. Пожалуй, я бы никогда не смог найти другого такого же человека. Люди, которых я раньше имел неосторожность считать своими друзьями, вспоминают обо мне раз в пятилетку, да и то под предлогом «может, пива выпьем на днях?» А мне, признаться, осточертело это пиво и подобные предлоги, я живого человеческого общения желаю, а не полупьяных посиделок за компьютером и обсуждений непонятно чего.
Желая одиночества, я и не предполагал, каким оно окажется для меня бременем. Я живу абсолютно один, соседи никогда не стучатся в мою дверь первыми, «ВКонтакте» проявлять инициативу в плане «написать» тоже никто не рвётся.

Парень, ты уже ровно месяц на безнадеге,

Кухня пропитана дымом и ты средь комнаты без одежды.

Парень, о тебя каждый раз жизнь вытирает ноги,

И как же, позволь спросить, ты все еще это терпишь?

Парень, ведь так нельзя, ведь ты не бродяга,

Хоть каждый из нас стал бы бездомным в твоем-то случае.

Парень, ведь ты не бездушен, как та коряга,

Которую, как каторжницу, по дну речному теченьем мучит!

Парень, у тебя ведь осталось немного денег

Хотя бы на сигареты, чашку кофе, а может, и булку хлеба?

Парень, на себя глянь - да ты ведь почти шизофреник!

Разве можно так жить, огибая границы неба?

Парень, ты мне, пожалуйста, обещай подняться,

Обещай мне, что встанешь с колен и снова найдешь дорогу.

Парень, пообещай мне почаще плакать и улыбаться,

Ибо бесчувственному и жизнь не пойдет в подмогу.

Парень, эй, парень!

Да что же ты, в самом-то деле?!

Парень!..

пропал.

Не знаю, что и делать с собой. Во мне борятся два человека: один жаждет тепла, добра и любви, но подавляется нынешним мной — алчным, жестоким, злым, амбициозным, отвергающим чувства и эмоции как проявления человеческой слабости. «Григорьев» — моё второе хладнокровное ество, альтер-эго, нигилист воочию и критик всего, что кажется ему глупым. За ним тихо в углу сидит тот самый Закуракин и иногда предпринимает попытки вырваться, чтобы я обрёл гармонию и, наконец, полюбил уже хоть кого-нибудь. Но стоит ли?

Я изучаю психологию практически прежде всего на себе самом. И во мне действительно два человека. Каждый раз побеждает Григорьев, но все мои ошибки — вина меня настоящего, склонного к переживаниям, добру, проявлению чувств и эмоций.

Возможно, я способен любить, и «любовь» в моём понимании гораздо шире, нежели та, которую понимаете вы. Любовь — это отношения в семье, крепкая дружба и только потом привязанность к человеку противоположного пола. Я не могу любить в моём понимании этого слова до тех пор, пока меня сковывает этот «щит» хладнокровного и рационального циника Григорьева.

В такие моменты я вспоминаю каждую девушку, с которой хотел бы пройти какой-то период жизни дольше, чем получалось в итоге. Абсолютно каждую. Понимая, что по причине своей излишней сентиментальности, которую современные девушки ищут, но не котируют (?!), я терял каждую свою недо-спутницу, я пытаюсь становиться холоднее по отношению к другим особям женского пола. К тому же, мои теории по поводу их психологии каждый такой раз подтверждаются. Убеждаю себя, что ещё рано, что мне этого не нужно, что, наконец, пора перестать об этом думать и пора ограничиться напрочь от всего связанного с «любовью» во всех смыслах этого уже осточертевшего мне слова. Но что в итоге?

Я сдаю позиции и понимаю, что мне становится только тяжелее. Когда знакомлюсь с очередной «тян» (как же мне надоело это определение), то, как мне говорит Дима, я начинаю торопить события и в итоге всё рушится. У меня не хватает терпения, я срываюсь и в итоге всё начинается сначала — бессонные ночи, нервы, нытьё в блог (чем я и сейчас, собственно, занимаюсь). Есть, конечно, ещё вариант «динамо», — это когда меня изматывают до состояния овоща, давая фальшивые надежды и иллюзии. Тогда я просто падаю ниц без сил.

Дима, опять же, считает, что мне не хватает банально секса. Он неправ. В кой-то веки он оказался неправ. Мне это не нужно, я — законченный романтик, всё ещё грезящий о поцелуях на крыше. Законченный и, возможно, последний на этой планете, будь она проклята второй раз. Как бы там ни было, я на самом деле не нуждаюсь в сексе, даже несмотря на всю его пользу, которую так старательно выискивают в нём шалавы и британские учёные. Мне, как бы странно это не звучало, тепло нужно, мне тепла не хватает. Сап, лурк, ищу ламповую тян, будь она трижды проклята!…

— Я вот помню — ты в школе какой-то не такой был. У всех тогда гормоны были, все к девкам липли, а ты сидел себе, писал что-то, ни на кого не смотрел…

— Знаешь, что самое интересное?

— Что?

— Ты не поверишь — ничего не изменилось.

— Только не говори, что ты девственник.

— И ты снова не поверишь.

(Диалог с бывшей одноклассницей)

Раньше я боялся постигнуть судьбу Ганса Христиана Андерсена, который умер, не познав женского тела. Но теперь я перерос себя. Теперь я хочу так же, как он — творить, писать, играть на гитаре, петь… и быть «себе на уме». Не трахаться налево и направо аки заправский альфач, а просто иметь девушку, с которой всегда можно будет поговорить. Наверное, мне вскоре станет безразличен её внешний вид, потому что я и сам особо не блещу. И это, наверное, к лучшему. Не всегда красивые внешне девушки так же красивы душой, а так как я — неудавшийся поэт, для меня это будет и ныне, и присно, и во веки-веков оставаться важным.

Я — психолог = сапожник без сапог. Помогаю другим и определяю корни их проблем, но стоит мне зарыться в себя — и я теряюсь. А самое страшное, наверное, то, что разобраться в себе я не смогу до конца своих лет.