песок сомнений

Если было бы можно, я бы сидела рядом со своим юношей каждый день, тихо, незаметно, положив голову ему на плечо.

Мое сознание непрерывно рефлексирует. Сравнивает, подбирает, устает, считывает, нелепо упорствует, смеется надо мной. И вроде я это я, я хозяйка этого безобразия, но нет, вовсе нет, оно будто-бы правит мной, а не я им. И в этой борьбе мы ломаем друг-другу что-то важнее костей, потому что его флешбеки делают мне больно.

Мне больно, мне больно, мне больно.

И, кажется, любовь это то, чего нет, но почему же во мне ее так много? Да и к кому? К тому, кого нет? Как можно любить то, чего нет?

Как вообще можно любить?

Любовь-это то, чего нет.

Любовь-это ты. Это я. Место, на котором ты поцеловал меня впервые.

Жаль, тебя больше нет

Нет ничего долговечнее иллюзий, и было бы забавно, если бы они не видоизменялись так жутко.

—Я смотрела на звезды и увидела твое будущее

— И какое оно?

—Ты опять одинока

Новый день приносит новые разочарования-это неизбежно, и это как-будто бы даже закономерно.

Эй, как часто ты слишком верила людям? Ой, смотри, он жрет твое плечо, он откусывает от твоего сердца

Помню, как-то раз мой хороший друг повел меня в кафе и представил своему отцу. Так вот, отец уверен, что мы поженимся через год, когда мне будет 18, но как можно? Мы даже не друзья больше.
Такой классный мужчина отец не менее классного парня, для которого я всегда буду только другом.
А еще он курил и угощал меня.

Мальборо, красные.

Все на своих местах

Мне бы хотелось, чтобы у меня была какая-нибудь отличительная черта. То, что навсегда бы оставалось после меня в жизни людей, и, может быть, терзало их.

Я никто и ничто. Во мне никогда не было особенностей, которые можно сложить в копилку и время от времени с удовольствием вспоминать.
А так жаль.

Иногда я не хочу быть собой.

Это иногда-длиной в бесконечность

Если бы я могла, то я каждому встречному бы кричала свою историю. Ведь это так забавно, неправда ли? Я бы рассказывала о своих горестях, а они бы кивали головой и молчали, молчали, молчали…

Если вы знаете, как быть счастливыми, я вам завидую. Правда. Потому что я никогда не знала.

Эй, а ты слышала когда-нибудь, как шуршит асфальт? Я слышала. Шебень звучит примерно так же, как сминаемая резко бумага, как чьи-то волосы, натянутые усилием разозленной руки.

"И тогда уже - скомкав фонарей одеяла -
ночь излюбилась, похабна и пьяна,
а за солнцами улиц где-то ковыляла
никому не нужная, дряблая луна."

Знаешь, откуда эти строчки? Они из Маяковского, которого я люблю судорожно листать.

Я просто буду собой.

Даже если тебе это не понравится, если ты растеряешься, если ты не захочешь видеть меня такой, если ты будешь слишком разгневан, узнав меня ближе.
Я больше не хочу. Ждать, пока ты напишешь. Думать о том, кем ты меня видишь. Я не буду беспокоится о том, какое ты отвел мне место в своей жизни.

Я просто буду собой.

Мне кажется, или с каждым днем все теплее?
Наконец-то

Ты это я, или я это ты. Иногда я не понимаю, где грань. Начинаю путаться. Знаешь, я немного устала. Знаешь, я, кажется, немного сошла с ума (а может это опять аллюзии рефлексирующего сознания). Я читаю античные романы, знаешь, это очень интересно. Я смотрю кино, ретро-кино. Знаешь, я хожу на выставки как минимум раз в месяц. Знаешь, я скоро пойду в оперу. Знаешь, знаешь, знаешь. Я это ты, а может ты это я. Я так соскучилась.

Пока некоторые ищут что-то важное, я ищу себя.

Слава Богу, что некоторые вещи изменить нельзя.

Как что-то или кто-то может быть самым дорогим? Как из кучи бесполезного хлама, которым нас непрестанно одаривает жизнь, выделить это? Да и кто судьи, кто, почему вы выделяете именно это, а не что-то иное?
В какой момент вещь или человек обретают подавляющее значение в вашей жизни? Что вы делаете для этого?

Вопросы, вопросы, вопросы.

Я не вижу никакого смысла задавать их себе, у меня все равно нет ответов. Потому что у меня нет самого дорогого. У меня есть мама и папа, замечательные, но я смогу пережить их потерю. Есть вещи, к которым я привязана, но в конечном счете, они значат еще меньше. Есть друзья, которых мне невероятно не хотелось бы потерять, но надо признать-и без них я смогу. Тогда, может, самое дорогое у меня-это я сама? Жизнь? Но почему меня не пугает переспиктива смерти, а наоборот, наталкивает на мысли о том, что после конца, после пресловутого конца будет проще? Уйдут все эти сиюминутные, острые проблемы, наболевшие вопросы перестанут иметь значение.

Все дорого. Или, наоборот, не дорого вовсе.

Я пока еще не знаю.

В свои 14 я впервые влюбилась, как это обычно и бывает с глупышками подобного возраста. Я влюбилась так, как влюбляются настоящие дуры: полностью потеряв саму себя. Но и в этот раз я не могла выбрать ничего лучше, чем влюбится в человека с психическими отклонениями, а потом, как оказалось, еще и наркомана. И я готова была простить ему все это, выхаживать его, быть с ним до самого конца, на самом деле была готова. Да и до сих пор готова, в общем-то. Кончилось это все его смертью. Сказать, что я не оправилась-ничего не сказать.

Я до сих пор его люблю. Иногда я замечаю, что в тех или иных вещах, словах, юношах, наконец-везде ищу его. И, конечно, не нахожу. Просто потому, что его больше нет.

Фрустрация мешает мне мыслить, я рушу отношения снова и снова с убежденностью в том, что это то, что мне нужно.
Но на самом деле я не знаю, так ли это.

На самом деле я вообще не знаю, нужно ли мне говорить об этом.
Я ничего не знаю.

В моем рюкзаке всегда есть конфеты. Обычно-мятные, но могут быть разные. Это всегда леденцы. По одной простой причине. Каждый раз, когда мы виделись, он насыпал мне в сумку конфет. Потому что он любил мятные леденцы, и я полюбила их тоже.

Зачем-то я снова и снова ищу свое прошлое. Я знаю, что оно уже не принесет мне ничего, кроме новых и новых разочарований. Но желание напороться на него и этой болью освежить воспоминания сильно. Порой даже намного сильнее моего здравомыслия, за которое меня все так любят хвалить.

Потребность вечно жаловаться-это потребность непрестранно бередить рану.