sensuality

Откуда мне знать, что руки, несущие ныне тепло,
не обожгут меня холодом?

От ее ироничного тона у меня всегда возникают два желания одновременно: целовать ее взасос и душить, пока не посинеет.

— Стоит мне почувствовать что-то к кому-то, я вся леденею.
- Почему?
- Страх, может быть. Страх сгореть от любви.

Я никогда не принадлежал к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом говорит себе, что починенная вещь ничуть не хуже новой. Что разбито, то разбито. И уж лучше я буду вспоминать о том, как это выглядело, когда было целым, чем склею, а потом до конца жизни буду лицезреть трещины.

Когда открываешь душу, готовься, полетят ножи.

Мне наплевать на тех, кто сейчас занимает мое место. Они не заменят меня.

Я предполагаю, что я старомодная девушка. Я предпочла бы парня, который приглашал меня на свидания, открывал мне двери, делился конфетами и бросал в меня попкорн, когда мы смотрели бы фильмы. Потом мы гуляли бы в парке, смотрели на звездное небо ночью и говорили. В конце концов он настойчиво попросил бы меня быть с ним. А если бы я отказалась, то добивался бы до последнего. Я имею в виду, что это ведь более привлекательно, чем прямо спрашивать: "Эй, будешь моей девушкой?" Я предпочла бы что-то милое, старомодное, что-то, что идет из сердца парня, но только для меня.

Есть 2 вида мужчин: те, которые разбивают сердца и те, которые их лечат.
Да, сначала мы влюбляемся в первых, теряем голову, хотим, любим до безпамятства, болеем ими. Но с каждым разом, с каждой царапиной на сердце, с каждым ударом в душу, полученным от тех, кого мы любим, нас все больше трогают другие. Те, которые любят нас. Которые лечат прошлые раны. И совершенно неважно, что мы не настолько горим страстью, что не бегут мурашки при каждом воспоминании. Мы выходим замуж за вторых. Мы выбираем их, потому что только с ними мы чувствуем себя женщинами.

Мужская сила не в брутальности. Мужская сила в умении доказать женщине, что она защищена. Это нежность, любовь, ласка.
А мужчины, которые разбивают нам сердца всегда возвращаются. Но только после того, как понимают, что ты уже никогда не вернешься. Закон жизни.

— Теперь я тебя больше не отпущу, — сказала она. — Никогда.
Керн взглянул на нее. Он еще не видел ее такой. Она совершенно изменилась. То, что раньше порою разделяло их, словно тень, теперь исчезло. Сейчас вся ее душа была открыта, она вся была здесь, и он в первый раз почувствовал, что она принадлежит ему. Раньше он никогда не знал этого наверняка.

Эрих Мария Ремарк "Возлюби ближнего своего".

— У меня что-то с лицом? Ты так смотришь на меня.
— Ну… ты очень похож на человека, которого я знаю.
— По твоему взгляду я могу сказать, что наверно, я напоминаю тебе твоего возлюбленного.
— Нет! Все… совсем не так…
— Ясно. Похоже, что я прав. Вы расстались?
— Он любил другую, так что…
— Понятно. Какой грубый парень.
— Ты сказал… грубый?
— Если бы я был на его месте, я бы никогда не бросил женщину, которая так на меня смотрит. Если бы кто-то смотрел на меня таким взглядом, как у тебя, я бы сломал ей ноги, чтобы она никогда не смогла покинуть меня. И я бы вырвал собственное сердце, если бы влюбился в другую.

Если с этим ничего не выйдет, это будет означать лишь то, что где-то для тебя есть нечто лучшее.

Дженсен Эклз.

Не важно насколько ты крут или сколько тебе лет, когда двухлетний ребенок дает тебе игрушечный телефон - ты просто обязан ответить на звонок.

— Что это с тобой, ты часом не влюбилась?
— А что, заметно?
— За версту! Что ж, дай тебе Бог счастья, ты хорошая девочка. Только не приноси себя в жертву.
— В жертву? О чем вы?
— Мне кажется, ты такая женщина…
Я вздрогнула.
— Ты из тех, кто ради любви готов многим пожертвовать, а это плохо.

Она так и не узнала, на сколько сильно он дорожил ей, потому что он боялся потерять её, сказав ей это.

Меня нужно любить совершенно необыкновенно, чтобы я поверила.

Марина Цветаева