Открываю дверь, предвкушая заветные 100 гривночек в честь закрытия очередной сессии, и тот самый старческий запах путается в обонятельных луковицах. Из угла комнаты поспешно шаркает чахлая старушонка, постукивая тростью.
—Мне нужно тебе кое-что сказать, только никому не говори, - сходу выпаливает она и вонзает в меня свои воспаленные глаза.
После таких фраз обычно сообщают о том, что у кого-то рак, ну или прихожим баптистам всё же удалось вынести всю квартиру, но дела обстоят иначе.
—Бабушке очень плохо.
Внесу ясность. У меня есть три бабушки по маминой линии, коих я про себя прозвала, может, весьма неуважительно, но их же целых трое: миссис Глаукома, миссис Отшельник, ну и мадам Эзотерика. Первые две вышли из одной утробы и, соответственно, вынуждены поддерживать связь. Миссис Глаукома получила своё прозвище из-за навязчивой идеи слепоты, ну там, знаете, из серии: ох, совсем ничего не вижу, ничего…Смотри, какой котик симпатичный бежит там, за три улицы от нас. Очень любит тем самым давить на жалость, отчего приходится жрать как не в себя, пока несчастная бабуля, вслепую месившая оливье, заглядывает тебе в рот, чтобы ни куска не выпало. Её одноутробница, миссис Отшельник, переехала к нам из Крыма лет эдак 10 назад, утомившись от своего мужа, и с тех пор ни разу не покидала своей квартиры, т.е. её сестрице периодически приходится нести на горбу харчи. Мадам Эзотерика, вторая после миссис Глаукомы жена моего деда-пьяницы, безусловно, заслуживает внимания, однако сообщу лишь то, что после завещания дедулиного участка мне, она с удивительной скоростью отправилась излечивать свои чакры где-то в жарких странах. Миссис Отшельник переводит дух и серьёзно продолжает:
—Бабушка совсем слепая стала. Ей очень плохо, но она так не хочет жаловаться, обременять кого-то. Ты ей не говори, конечно, что я тебе рассказала, но она очень страдает. По возможности обязательно помогай ей. Да вот, держи(те самые заветные 100 гривночек), купишь бабушке покушать, навестишь её. Ты знаешь, у неё ведь уже несколько дней даже хлеба нет.
В общем, выслушав слезливые речи несчастной, я целую её дряблую щёку на прощание, возвращаюсь к папе в машину и думаю. Я думаю о том, как около недели назад ввалилась в квартиру к слепой бабушке с пятью кг мяса(курочка, чья-то здоровая печень, уточка, ещё курочка), ящиком варенья и кучей всякой банальной провизии. Она, в свою очередь, накрыла на стол бутерброды с маслом/сыром/колбасой, кастрюлю пюре, выложила на тарелку гору крабовых палочек, намолотила какого-то купленого в пакете говна(из серии горячий шоколад+тирамису+слюна тираннозавра), очень расстроилась, что мне неохота давиться рассольником. Ко всему прочему, по уходу нагрузила меня килограммом конфет, шоколадок, горой семечек, ну и всем таким, чем надо продолжать питаться, когда сдыхаешь трижды в неделю в спортзале.
Роняю голову на колени и мычу куда-то себе между ног. Ебать.