Приходится начинать с тривиального заявления: я всегда ненавидела свою семью.
Большую часть моей жизни занимали обиды из-за невнимания, удушающего контроля, разговоров на уровне сожителей и всего прочего, из-за чего ноют подростки во всяких фильмах. Сегодня, когда мне практически твердая двадцатка, я понимаю истинную причину своих эмоций.
Когда мне было 12, я наткнулась на папин паспорт и ознакомилась со штампами о браке и рождении ребенка. В каждой интересующей меня графе буквы никак не хотели складываться ни в мое имя, ни в имя моей матери. Отец женат более двадцати лет, его сыну под тридцатник и, более того, он уже осчастливил отца внуком. Я - ошибка, которой нет места даже на бумаге. Это особо ничего не изменило в моем детском сознании, но прояснило некоторые факты: почему отец так редко приезжал и никогда не оставался на ночь, почему в доме нет ни одной свадебной фотографии, почему я всегда чувствовала себя неуместно. Мать прояснила мне всё довольно спокойно и в дальнейшем тема не поднималась. Я знала, что больше подробностей мне не выпытать, да и мне откровенно было плевать. Наверное, потому что отец значил для меня не больше, чем любой другой человек, периодически заходящий к нам в гости. В последние года он постоянно находится с нами, но его пмж остаётся совсем другая квартира, заселенная совсем другой, его настоящей семьёй. Он по-прежнему не остаётся на ночь.
Сегодня мне случилось окунуться в его жизнь и помахать рукой своей "бабушке". Я просто хотела веселья, любое событие своей жизни я пытаюсь разбавить красками клоунады. В последнее время отец постоянно подначивал меня заглянуть к нему на дачу, от чего я систематически отказывалась, потому что его мать вряд ли знает о моем жалком существовании. Я - никто, побочный ребёнок, жертва папиной халатности и маминого эгоизма. Позорный кусок дерьма, надежно спрятанный от окружающих.
Маленькая седовласая женщина не обратила на меня никакого, казалось бы, внимания. Как бы между делом глянула на меня голубыми глазами, взгляд которых не отображал даже минимального интереса. Я уж было подумала, что этим всё обойдётся, а потому заняла место в конце стола и уткнулась в тарелку с турецкими сладостями.
—Это - ваша внучка, родная дочь вашего сына, - слышу я отголоски красного сухого в голосе своего дяди. В ужасе затыкаю рот ненавистной халвой и понимаю, что ровно до этого момента я, наверное, была голодной соседкой в безразличных глазах старой женщины. Слушаю о том, как долго меня прятали и что-то там еще, но вскакиваю и спешу опорожнить свой мочевой пузырь, а попутно и слёзный мешок. Я сидела в туалете и понимала, что моё место здесь - вокруг дерьма. Я оказалась среди настоящей семьи, которая никогда не была и не будет моей, но лучше бы я вовсе не знала, как это выглядит. Я знаю, что отвратительна. Отвратительна одним только существованием. Я знаю, именно об этом думает та женщина. Так думают все вокруг. Но это никогда не было моей виной, я буду знать это, сколько бы не читала в их глазах бесконечное презрение. Я - жертва несвоевременной овуляции. Я - гнилой сперматозоид. "…униженно вползти обратно в матку" - писала моя горячо любимая Плат. Я перехватываю эстафету и ползу следом, оставляя за собой следы стыда и ненависти. Я утопила бы себя на папиной даче, на радость всей семье, но у меня слишком хороший результат по независимому тестированию после 3-го курса.
—Ты едешь туда на правах родственника, - убеждает подруга.
—Я еду туда на правах папиного загула.