Человек, роднее которого и быть не может, предпочитает не задавать вопросов уже долгое время. Оно и понятно. Её сердце чувствует все передряги на расстоянии в тысячи километров и миллиарды килогерц. Мысленно она всегда рядом. Её руки крепко обнимают перед сном, заставляя забыть о том, что иногда ночью приходилось вздрагивать от неясных шорохов и беспричинного беспокойства. Всё те же руки гладят мою голову, бестолковую, честное слово, бестолковую, успокаивая. Её ладони согревают мои вплоть до холодного лета. Я люблю тебя, мама.
Помнится, раньше руки к небу и громко, разборчиво: «На кой чёрт? На кой чёрт?» Бестолочь.
Разве может идти речь о прекрасной жизни, если все пожилые люди ходят сгорбившись.? Одинаково криво и без намёка на доверие кому-либо, будь то Всевышний или тот, чьё фото приклеено на 101 к сцене Бокса. А я в хоре пела гимны и песни, прославленные патриотизмом. Отнюдь не близко, так давно, что память украла эти кусочки жизни. Растоптала или сожгла-неважно. От ненужного всегда нужно избавляться с умом: быстро и без возврата.
Мне ведь плевать, могу ли я писать обеими руками или же это привилегия избранных, вознесённых. Однако не забываю просматривать посты об этой черни в 5 утра, когда закат погиб, и на небе сверкает золотой, неуклюжий диск, запрещая засыпать.
Останься я в том месте, мне, наверное, было бы интересно поздравлять некоторых людей с днём рождения/свадьбой, делить их траур напополам или даже больше. Я бы отдавала им многое, не требуя ничего взамен. Я бы забирала то, что тревожит, превращая в мелкую труху. Однако кому-то было угодно забросить меня сюда на 34-часовом. Что ж, пусть так и будет до поры до времени.
Просыпаться под запах разлагающихся цветов вошло в привычку. Резкий аромат бьёт по нервным окончаниям, вены набухают, как и почки за окном. Почки на деревьях. Внутренние органы у людей без своего места на этой огромной планете. Всё одинаково скверно и пошло. Кстати о скверном. Парки ночами не пугают, честное слово, не пугают. Радуют, нависая над тобой раскидистыми кронами и ветвями, поглощая мраком и теснотой. Душно от промежутков между скамейками.
Почему вокруг наркотики? Только и разговоров, что о них. Независящие от национальности, возраста и гендерной принадлежности. Все и каждый. В уме одно.
Где покрытия? Где добровольцы? Где? Где потерянные знаки вопросов? Где ответы, ушедшие в глубины подсознания? Где сейчас любитель стаффа и мопсов? Мой-твой крот покоится на битой стене этого чертового розового здания на перекрёстке. Он тебя ждёт. Аналогично.
Здесь небезопасно, клянусь. К кому обратиться, если тебя преследуют не в воспаленном сознании, а наяву? У кого просить помощи, когда осколки разлетаются, ударяясь о мягкие тела молодых? «Запомни: такие как мы здесь никто. Либо ты их, либо они тебя. Закрой рот и возвращайся домой, если он у тебя есть.» Наверное, даже на небе бывают стычки.
Икона стиля по утрам выкуривала две подряд. А вы видели Монро в морге? Я-да. Скажу вам, зрелище не из приятных, но лишний раз убедиться в том, что истинная красота не снаружи отнюдь, стоит. Многое мне дала та статья в забытой на перроне газетёнке. Жаль, с остальными не поделилась. Якобы невкусная конфета, несладкая. С коньяком внутри и шершавыми краями.
С каких пор утро стало начинаться в 5 вечера? С тех самых, когда воскресенье сместилось на среду, а стометровки от подъезда до такси сдаются на 5 с плюсом. Плохой двор, мерзкий двор, таящий в себе густой и смачный запах дыма и таблеток. Отчего-то в 5 часов становится совсем неважным то, что так трепетно берёг для другого. Боялся упустить момент или забыть деталь этой ночи. Поздним утром всё это превращается в тлен. Простят меня мои ночи, сформированные сознанием Иисуса.
Девочка утром некрасивая, некрасивая. Подчеркиваю и ставлю подпись, такую же некрасивую, как и девочка. Чуть позже вы узнаете кое-что ещё, касаемое этой стервы.
Забываю внимать дежавю с завидной периодичностью. Пропорционально этому увеличиваются приступы жалости.
Моя горячая любовь из жарких стран оказалась горячей моей постели, в скором времени возможен переезд чуть дальше от привычного места обитания. Было бы неплохо. Неплохо было бы.