Нас не понимают. Принять это - значит снять с души наконец этот многолетний, уже пустивший корни камень и растопить свое сердце.
Я твердо убежден, что в нашем мире маршруток, ковров на стенах, продуктов подешевле из пятерочки, скидки в 5% и разбавленного ректифицированного спирта вместо водки понимания нет. Есть цели, задачи, деньги, работа, дети, пенсия, ужин на сковороде. А души то - нету! Значит, понимания тоже.
Так где же в нашем мире водится истина? Где правда, понимание, дух и духовность? Где жизнь, а не существование? Попробую рассказать о том, где нашел ее я.
…
Мы с Владимиром знакомы давно. Фен, порох, дудка, глик, циклон, рыбки, эски, плюхи, все что находили, тем и питались, не зная меры.
До "меры" мы не доходили, обычно.
—"Тормознем немного", - эта фраза звучала тогда, когда кого то из нас пробивало блевануть. Чаще от лишнего напаса жесткого, небодяженного химаря, либо наваристой, здоровенной, с ноготь от мизинца плюхи. Такие случаи были редки, но речь не о них
…
В этот вечер амфетамин и пара рыбок были кстати. Сначала в ход пошли диски, затем пара дорог белого, похожего на песок скоростного порошка… сверху плюхи, напасы, плюхи, напасы, разговоры… Вечер начинал набирать обороты.
Тогда я и достал из спичечного коробка в нычке шкафа пакетик какого то химиката, на основе 2C-I, только более жесткого, происхождение которого я узнать не сумел.
Прошло пол часа.
Мы стоим в подъезде, с двух сторон, возле входной двери. У меня в руке топор, Владимир держит бейсбольную биту. Мы ждем первого вошедшего человека, чтобы его избить. Не важно кем он будет, молодой, старый, ребенок, сосед, родная мать, полицейский или собака. Ему не выжить, потому что избивать и резать этого несчастного мы будем яростно, без сомнений, не слушая криков и мольбы о помощи.
А потом, просто уйдем, как ни в чем не бывало.
Кровь под кислотой и порошками не страшна - я понял это еще когда начал полосовать себе лицо под декстрометорфаном одним весенним вечером.
В этот вечер никто в нашу дверь не вошел. Возможно потому, что было уже три часа ночи, как оказалось. Простояв несколько минут мы снова поднялись ко мне домой. Обошлось. Как казалось на тот момент - обошлось.
Из всего запаса вышло, что двасиай самый интересный и его как раз таки больше всего.
Остановиться мы уже не могли, переломный момент сломал сознание, перемешал жизненные ценности и добавил яркости, отступить мы не могли и не хотели.
Финалом стал трехдневный марафон, результатом которого была стычка с местными неонацистами. Мы били их складными ножами, а затем, чтобы нас не нашли по горячим следам полицейские, выехали за пределы города, к нашему знакомому простачку Артему.
Угостив Артема, через полтора дня он вырубился и уснул. Решающая доза порошка нам вынесла впоследние мозги. Четыре дня без сна. Бодрость на грани обморока. Безумие, чистое. Звуки воспринимаются в виде объектов, невозможно ни покурить сигарету, ни чего то еще, даже выпить стакан воды довольно неприятно - вода кажется чужеродной, чувствуешь ее еще несколько минут в своем желудке.
Лето. Солнце. Загородная дача. Я и мой камрад. А еще Артем. Третий - лишний.
Артем блевал во сне, пока мы его не разбудили. Разбудили и сразу, смеясь включили только что отснятое видео.
На видео он, Артем. Он спит в своей кровати. Мы подходим к нему, я беру его ладони и делаю в пальцы и кисти инъекции убистезина. Занюхиваем с Владимиром еще, пока Артем спит. Даем ему шанс, пытаемся разбудить, заливаясь от смеха. Но Артем не просыпается.
Артем смотрит видео, блюет. На видео мы засовываем пальцы спящего Артема в сигарную гильотину и по очереди срубаем их. Забинтовываем остатки рук. Смотрим в камеру, передаем приветы матерям. Видео кончается - я на видео почему то плачу, плачу и смеюсь одновременно.
Артем смотрит на свои перебинтованные, промокшие в крови руки, переводя взгляд на нас. И просит порошка. А что ему еще остается делать? Пальцы то, они заново не вырастут.