Дверь открылась. Я был застигнут врасплох, но постарался держаться достойно.
Из дверного проема, в образовавшееся пятно света, упал человек и застонал от боли, пытаясь подняться. У него было разбито лицо, по влажным пятнам и прорехам на его светло-бежевой футболке можно было понять, что физическим воздействиям подвергалось не только оно.
- Хочешь что-то добавить, дерьма ты кусок? – раздался неприятный голос из света.
Господь, это ты?
Мужчина опять попытался подняться, но это было выше его способностей. В доказательство этого он бессильно уронил голову на асфальт, затихнув окончательно.
Дохнуло спиртным. Из двери не спеша вышел субъект в пиджаке и торчащей из-под него рубашкой. Он незаметно для себя пошатывался и качался из стороны в сторону, но, судя по состоянию лежащего, все еще был способен орудовать кулаками.
Парень на асфальте попытался поднять лицо, но его попытка была пресечена мощным ударом ноги сверху вниз. Получив очередную порцию обжигающей боли, он залился кровью и, кажется, потерял сознание.
Я стоял у двери, немного ошарашенный происходящим. Из-за того, что я стоял за раскрытой дверью, на меня никто не обратил внимания. И, наблюдая за силой ударов и общим поведением бьющего, я понимал, что через несколько минут душа лежащего парня покинет его бренное искалеченное тело.
Но нет, оказалось, что даже мои не особо позитивные расчеты оказались в корне неверными.
Рука мужчины на мгновение скрылась за воротом пиджака, вернувшись с коротким складным ножом.
Этой детали оказалось достаточно, чтобы я наклонился и подцепил горлышко одной из бутылок. Два шага, замах – и изумление на лице обернувшегося на звук столкнулось с классическим Шардоне урожая прошлого года. Не знаю, удачным ли был урожай, но бутылки они делают неплохие.
Полетели осколки, лицо мужчины окрасилось в малиново-красный благородный оттенок.
- Какого.!. – он отшатнулся, но выстоял на ногах, чем нарушил мой внезапно построенный план. Схватившись за голову, он согнулся пополам и начал изрыгать ругательства вперемешку с рычанием, стонами и рвотой. Я попятился, шаря руками позади себя. Нашарив пластиковую ручку пакета, рванул его на себя и, размахнувшись, послал мою курицу-дублера в стремительный полет по дуге с конечной точкой в виде головы, которая как раз поминала грязными словами мою мать и её род.
Бац!
Мужчину швырнуло на асфальт. Я перешагнул его и подошел к избитому, не подающему признаков жизни.
- Эй! Эй, чувачок, - я перевернул его на спину. Он застонал сквозь сжатые зубы, но сразу же обмяк, по-видимому, опять вырубившись.
- О боже, - мрачный голос за моей спиной заставил меня обернуться. Около входа стояла она и смотрела на лужу крови, в которой стоял я, пытаясь поднять бедолагу. – Ты тут время не теряешь, я погляжу.
Её взгляд упал на лицо парня.
- Дерьмо! – она быстро подошла ко мне и вгляделась. – Дерьмо! – как бы подтвердила она.
Мой немой вопрос не мог быть выражен более явно в моих глазах.
- Это мой сменщик, он работает в ночную смену. Давай помогу, - она вцепилась в его руку, помогая поднять его на ноги. – Хорошее начало хорошего дня.
- Ага, – оторопело отозвался я, поднимая с земли пакет с курицей, которая наверняка раздувалась от гордости за свои боевые навыки.
- Не против еще одного гостя? – в её глазах блеснула улыбка. Я помотал головой, ткнув рукой с пакетом в сторону дома.
Черт знает что.
Я зажег свет, одновременно с этим молясь, чтобы мои демоны сидели в своих шкафах и не ползали по полу гостиной.
- У тебя уютно, - хмыкнула она, снимая туфли. – Пахнет безумием.
Уточнять, как именно связаны друг с другом эти две фразы я не стал. Вместо этого я, пройдя на кухню, распахнул духовку, явив на свет божий аппетитное чудо. За моей спиной раздался неясный звук, похожий на сдавленный смешок или рыдания одновременно.
- Ты для меня это сделал? – произнесла она. Я кивнул, она улыбнулась. – Очень мило с твоей стороны. Нет, правда. Но видишь ли, ты будешь смеяться… Я вегетарианка.
Нет, нет, нет. Я не хочу этого. Реальность, какое же ты дерьмо!.
Я попытался улыбнуться в ответ. Очевидно, в моей улыбке было что-то, что выдало мой ужас. Хотя какого черта, это было и так понятно.
- Я не ела мяса уже года три, - задумчиво продолжала она, присев за стол. – И ты знаешь, мне это уже надоело. Давай режь, слишком вкусно пахнет!
Мой дух воспрял и вознес меня на покинутый железобетонный фундамент нерушимой уверенности в происходящем. Курица разделилась на разнообразные куски, вино разлилось по бокалам, а беседа все не клеилась.
- Вот так я и живу, - я отстраненно осушил свой бокал. – Наверное, не особо интересно. Я уже привык.
- Поверь, у меня еще хуже, - напряженно бросила она, поглощая курицу. – Я рада, что ты зашел. В последнее время совсем плохо.
- Да, у меня тоже. Оттого и зашел.
- Черт, вкусно. Хорошо готовишь!
- Спасибо, - пробормотал я, смущаясь.
- Расскажешь, что было? – она наигранно безразлично бросила взгляд за окно.
- Что было? Ну, после.. курса лечения.. – я запнулся, но она понимающе кивнула, напомнив мне, что она тоже была там. – Я продал дом, купил эту квартирку и жду в общем-то своего часа. Убогая жизнь у меня, в двух словах.
- Как у всех, - парировала она. – Я вот собираюсь в пригород съездить. На природу. Пикник устроить, или что-то вроде того.
Я представил себе пикник умирающих раковых больных и у меня пропала большая часть аппетита.
- Это будет фиговая тусовка, - выдавил я из себя. Она засмеялась, я не нашел ничего лучшего, кроме как присоединиться к ней.
Было странно говорить с кем-то. Смеяться. Слушать.
- Ты смешной, - ее глаза начинали оттаивать. – Жалко, что мы не познакомились раньше.
- У нас есть шанс наверстать упущенное, - хмыкнул я. Поднялся со стула, подошел к двери и заглянул в комнату. Там, на кровати, лежал все еще без сознания перевязанный человек.
Жалко, что жизнь такая дерьмовая. Было бы так хорошо.
- Двадцатый, – я оглянулся. Как раз вовремя, чтобы она впилась в мои губы.
Мы целовались, понемногу сдвигаясь по стене к спальне с огромной кроватью. Настолько огромной, что нам понадобились обе пачки презервативов и четыре часа, чтобы наконец-то удобно устроиться и забыться сном.
Я не знаю, зачем мы это делали. Может, из-за симпатии, может из-за внезапного гормонального безумия. Может, из-за страха, что это может быть последний шанс на нечто подобное.
Я не знаю.