Миллиметры наших тел

оборви меня с полувзгляда ты ведь знаешь что не права опиши меня тихим тоном и прошу подбирай слова обними меня так как раньше сильно, нежно и горячо на последней совместной минуте я уткнулась в твое плечо время лечит или калечит в моем случае точно второе я тебя обгоняю по встречной ты меняешь к себе пароли зашиваешь сквозные раны заставляешь себя не думать в моем сердце поет сопрано одиночества мерзкий голос Сжигая мосты за собой, постарайся не сжечь себя я люблю тебя дорогой а ты меня?

он никогда не узнает, как
я люблю его, и люблю не
потому, что он хорош
собой, а потому, что в нем
больше меня, чем во мне
самой.

она была мне
верной, как собачка
а я не замечал её
тепла
я не любил её,
чудачку
и обижал до ночи,
прям с утра
я влюблялся в её
сестер
с её подругами вел
себя очень мило
я разжигал под нею
костер
а она все равно
меня очень любила
я не смотрел на неё
а она смеялась в
мои глаза
я делал ей больно и
обжигал горячо
а она продолжала
любить меня
я издевался над ней,
как мог
она была моей
личной куклой
я пускал ей в легкие
смог
становясь её самой
ужасной мукой
я её никогда не
ценил
лишь издевался и
засекал, сколько она
так могла
но потом я понял,
что меня никто так
еще не любил
и когда я хотел к ней
вернуться,
представляешь, она
ушла

И я, от боли захлебнувшись,
«Люблю тебя», - кричала вслед.
Ты мне ответил, обернувшись…
Запал мне в душу твой ответ.

В него вложил ты свою мудрость,
Всё мужество, всего себя,
Всё, что зовётся уваженьем,
Всё то, что так любила я.

А я то думала, наивная,
Что нет любви больше моей…
Но видно есть. И ты «любил» меня
В десятки, сотни раз сильней.

Теперь гуляя по проспекту
В тиши ночной, при свете дня,
Эти слова, услышав где-то,
Я вспоминаю лишь ТЕБЯ.

ТЫ – этих слов ассоциация,
ТЫ – половинка этих слов,
Как скальпель – значит операция,
Луна и ночь, узбек и плов.

И пусть они стали последними,
За них тебя благодарю.
Я поняла, когда прощались мы,
Что значит для тебя «люблю».

И не пойму я одного сейчас
И никогда мне не понять –
Сказал бы сразу о чем думаешь,
В чем смысл был вот так молчать?!

Сейчас ведь было всё иначе бы,
И не было б таких стихов,
Ведь те слова всё объяснили мне…
Спасибо, милый, за любовь!

(Прошу прощения, читатель,
Я в заблуждение ввела –
В начале я не обозначила,
Какою фраза та была.

Когда, от боли захлебнувшись,
«Люблю тебя!» - кричала вслед,
Ты зря подумал о хорошем –
«Пошла ты на х.й» - был ответ…

ты меня спрашивал медленным шепотом: — ты не оставишь меня, моя милая? я закрывалась руками от хохота; я не любила тебя, не любила я. — ты не предашь меня? — шепот настаивал. серой и тусклою делалась комната. сколько же было больного, усталого у твоего ненавистного шепота. — и умирало от скуки и холода сердце, покрытое ласковым инеем. я закрывалась руками от хохота: — ну отпусти меня, ну отпусти меня.

До боли знакомый,
До крика родной.
Не то, чтобы чей-то,
Не то, чтобы мой.

На тот выходной
Ты пройдёшь стороной.
Ты тот, кто не чей-то,
Ты тот, кто не мой.

И прошлой весною,
И этой зимой,
Немой ты со мною.
Ты просто не мой.

До боли знакомый,
До крика родной.
Не то, чтобы чей-то…
Но вовсе не мой”

Меня сломали. Пишу сюда потому что блять уже не знаю что делать. Девочки что делать когда жить нет никакого желания ?

Я расскажу легенду прошлых дней
(Пусть каждый понимает так, как сможет)
О сером степном волке и о ней,
О той, что всех была ему дороже.

История красива, но грустна,
Не ждите здесь счастливого финала,
Не ждите здесь борьбы добра и зла,
Добро бороться и проигрывать устало.

I
В краях далеких, где резвится ветер,
Где воздух пахнет вольною судьбой,
Давным–давно жил там один на свете
Красавец одиночка волк степной.

Он жил один, вдали от целой стаи,
И не нуждался более ни в ком.
Его за это даже презирали,
Везде считая зверя чужаком.

А он гордился тем, что был свободен
От чувств и предрассудков, от других
Волков, что были по своей природе
По рабски слепы в помыслах своих.

Тяжелый взгляд наполнен благородством,
Чужих законов волк не признавал,
Жил по своим. Так гордо и с достоинством
Смотрел врагам в глаза и побеждал.

Волк становился все сильнее с каждым годом
И одиночества свою печать хранил.
Была терниста и трудна его дорога,
Но милости к себе зверь не просил.

И этой доли был он сам избранник,
Он выбрал путь, и сам хотел так жить.
Среди чужих – не свой, среди своих – изгнанник,
Готов был жизнью за свободу заплатить.

II
Зверь вышел как-то утром на охоту
И вкус кровавой жертвы предвкушал,
Ведь хищника жестокую породу
Бог для убийства слабых создавал.

Пронзительным и острым волчьим глазом
Охотник вдруг оленя увидал.
Расправив грудь и выгнув спину разом,
К еще живой добыче побежал.

Но не успел достигнуть своей цели,
Последний вздох олень издал в чужих клыках.
Своим глазам сначала сам он не поверил:
Волчица серая стояла в ста шагах.

Она была как кошка грациозна,
И вместе с тем по-женски не спеша
Трофеем наслаждалась хладнокровно
Безжалостная хищная душа.

Один лишь взгляд, да и того довольно,
Не понял сам, как навсегда пропал.
Забилось сердце зверя неспокойно.
Забыв про все, он за волчицей наблюдал.

Она была пленительно красива,
Свободная охотница степей.
Держала голову свою так горделиво.
С тех пор все мысли были лишь о ней.

III
Матерый злился на себя, не понимая,
Что так влечет его? Он потерял покой.
И чем взяла его волчица молодая?
Боролся с чувствами, боролся сам с собой.

Он не любил и никогда не думал,
Что существует нечто больше, чем инстинкт.
Потерянный ходил он в своих думах,
Пытаясь ту охоту позабыть.

Но как волк не старался – все едино,
Обречены попытки были на провал.
Забыть не смог. И так неумолимо
Сердечный ритм все мысли заглушал.

Однажды он сказал себе: «Ты воин!
Чего хотел, всегда имел сполна.
Так и сейчас возьми, чего достоин,
Какая б не была за то цена!»

Цена была большая…но об этом дальше…
Быть вместе им пророчила судьба…
Но плата за безумство счастья
Порой бывает слишком велика…

IV
Волк и волчица так похожи были,
Две одиноких родственных души
Всю жизнь брели среди камней и пыли
И, наконец, судьбу свою нашли.

Они дыханием одним дышали
И мысли все делили на двоих.
Чего завистники им только не желали,
Но что влюбленным было до других…

Им море было по колено,
Да что там море… Целый океан!
Бескрайние просторы неба
Клал волк возлюбленной к ногам.

Им было больше ничего не надо,
Друг друга только ощущать тепло.
Всегда повсюду вместе, рядом,
Всем вопреки, всему назло.

На свете не было и никогда не будет
Столь преданно смотрящих волчьих глаз.
Поймет лишь тот, кто до безумства любит
И так же был любим хотя бы раз.

V
А дальше было все предельно просто,
Все точки жизнь расставила сама….
Но по порядку…Осень
Осталась в прошлом,
Взамен нее пришла зима…

Степь занесло и замело снегами,
Повсюду были заячьи следы.
И с солнца первыми холодными лучами
Ушла волчица в поисках еды.

В то утро волк проснулся не от ласки,
Не от дыхания возлюбленной своей.
Вскочил, услышав звонкий лай собаки,
И голос человека, – что еще страшней.

Охота началась. Завыла свора,
В погоню за волчицей устремясь,
На белоснежном чистом фоне
Смешались клочья шерсти, кровь и грязь.

Она дралась как одинокий воин,
Бесстрашно на куски рвала врагов.
Соперника подобного достоин
Не был никто из этой стаи псов.

Они волчицу взяли в тесный круг
И в спину подло свои клыки вонзали.
От волчьей смелости пытаясь побороть испуг,
Охотники добычу добивали.

А человек за сценой наблюдал,
Ему хотелось крови и веселья,
Он ради смеха жизни клал
Без малой доли сожаленья.

VI
Все лапы в кровь – матерый гнал по следу.
Душа кричала: «Только бы успеть!»
Он так хотел подобно ветру
К любимой на подмогу прилететь.

Но не успел…
Своею грудью он закрыл лишь тело
И белоснежный оголил отчаянно оскал.
Вдруг, человек, взглянув в глаза ему несмело,
Оставить волка своре приказал.

Охота кончилась, и свору отозвали,
Оставив зверю щедро право жить.
Но только люди одного не знали,
Что хуже участи и не могло уж быть.

Такую боль в словах не передать,
И не дай Бог ее почувствовать кому-то.
Волк жизнь свою мечтал отдать,
Чтоб для любимой наступило утро.

Но смерть сама решает, с кем ей быть,
Трофеями своими не торгует.
Нельзя вернуть… Нельзя забыть…
Здесь правила она диктует…

VII
И вот опять…как прежде одинок…
Все снова стало на круги своя.
Свободой обреченный степной волк
Без воли к жизни, без смысла бытия.

Померкло солнце, небо стало черным,
И в равнодушие окрасился весь свет,
С тоской навеки обрученный,
Печали принявший обет,

Зверь ненавидел этот мир,
Где все вокруг – напоминанье,
О той, которую любил,
С кем вместе жил одним дыханьем,

С той, с кем рассветы он встречал,
И подарил всего себя,
Ту, что навеки потерял,
И память лишь о ней храня,

Волк день и ночь вдвоем с тоской
Как призрак по степи блуждал,
Не видя участи иной,
Он смерть отчаянно искал.

Зверь звал ее, молил прийти,
Но слышал эхо лишь в ответ…
Забытый всеми на пути,
И жизнь ушла, и смерти нет…

Так еще долго в час ночной
Уставший путник слышал где-то
Вдали печальный волчий вой,
По степи разносимый ветром.

***
Летели дни, недели, годы,
Пора сменялася порой
Слагались мифы, песни, оды
О том, как волк любил степной.

И только самый черствый сердцем,
Махнув презрительно рукой,
Промолвил: «Все вы люди лжете,
Нам не дано любви такой…

Он приходит прямо с утра.
- Идём, — говорит, — пора.
- Я же сплю, — говорю, — будь человеком.
- Там конец света, — говорит, — спать некогда.

Я надеваю тапочки и спускаюсь, держась за перила,
И думаю: «Чёрт, чёрт! Кота покормить забыла!»

***

Он подкрадывается, как мышь.
- Что, — говорит, — сидишь?
- Да отстань, — говорю, — у меня проблемы.
- Ну-ка, ну-ка, — говорит, — это уже тема.

Ложится на диван, будто у психолога на сессии.
Я думаю: «Дурак! Испортил мне такую депрессию!»

***

А звонит обычно в ночи.
- Стоп, — говорю, – не кричи!
- Где болит? – говорю. – Объясни спокойно.
- Не знаю! – кричит. – Везде уже больно!

Соображаю с трудом, вызываю такси, приезжаю.
Сидит на кухне в трусах. Говорит: «А сделай-ка мне чаю».

***

Стоит в дверях и нудит.
- Не мешай, — говорю, — уйди.
- Опоздаем, — говорит, — так уже было.
Ты зонтик взяла? А тапочки положила?

Выскакиваем, несёмся, толкаемся в полной маршрутке.
И тут он говорит:»Ой… а билеты в другой куртке…»

***

Догоняет меня на мосту.
- Хочешь, — говорит, — донесу?
- Я сама, — говорю, — мне не трудно.
- Хм, — говорит, — а выглядишь паскудно.

Я думаю: «Ну всё! Сейчас он у меня доиграется!»
А он достаёт из-за пазухи плюшевого зайца…

***

Он выглядывает в окно.
- Ого, – говорит, — там темно.
- Так ведь ночь, — говорю, — это нормально.
- Ура, — говорит, — значит, нам пора в спальню!

А я думаю: «Что он имел в виду, когда говорил «нам»?
Мы же засыпаем, вообще-то, по разным городам…

***

- Ну, выйди за дверь, — говорит.
Выхожу — там что-то лежит.
- Цветы тебе, — говорит, — сюрприз, в общем.
Пятый раз за неделю уже, между прочим.

Я думаю: «Ну надо же, никакого воображения!»
А ночью приходит месседж: «Обнимаю на поражение!»

***

Он вбегает, кричит: «Ты куда?
Ты со мной обещала всегда!»
- Не могу, — говорю, — через час улетаю.
- Ах, так? – кричит. — Я с тобой не играю!

Я стою и молчу, считаю мысленно до десяти.
Он вздыхает: «Какой же ты свинтус…Тебя провести?»

ты меня спрашивал медленным шепотом:
— ты не оставишь меня, моя милая?
я закрывалась руками от хохота;
я не любила тебя, не любила я.

— ты не предашь меня? — шепот настаивал.
серой и тусклою делалась комната.
сколько же было больного, усталого
у твоего ненавистного шепота.
—
и умирало от скуки и холода
сердце, покрытое ласковым инеем.
я закрывалась руками от хохота:
— ну отпусти меня,
ну отпусти меня.

я не дружу с ним. какая дружба!
когда не держишь себя в руках,
когда он — все, что сегодня нужно,
когда подводит неловкий страх.

я не дружу с ним. а он — не против
и по-пацански кричит "привет!".
а я одета не по погоде,
хочу понравиться. ну не бред?

и он со свистом меня проводит:
— влюбилась что ли?
— конечно нет!
стою, как пугало в огороде,
в свои давно не пятнадцать лет.

я не дружу с ним. я не умею
дружить, когда закипает мозг.
несу бессвязную ахинею,
о том, что врет, как всегда, прогноз.

я не дружу с ним. имею право.
а нет бы прямо сказать: "дурааак!..",
но я же тех устаревших нравов
и не способна на первый шаг.

Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит,
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
И эту песню я невольно
Отдам на смех и поруганье,
Затем, что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье.

Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть - счастье.
Подойду и скажу: "Здравствуй,
Я люблю тебя". Это сложно…
Нет, не сложно, а трудно
Очень трудно любить, веришь?
Подойду я к обрыву крутому
Стану падать, поймать успеешь?
Ну а если уеду - напишешь?
Я хочу быть с тобой долго
Очень долго…
Всю жизнь, понимаешь?
Я ответа боюсь, знаешь….
Ты ответь мне, но только молча,
Ты глазами ответь, любишь?
Если да, то тогда обещаю
Что ты самым счастливым будешь
Если нет, то тебя умоляю
Не кори своим взглядом,
Не тяни своим взглядом в омут
Пусть другую ты любишь, ладно…
А меня хоть немного помнишь?
Я любить тебя буду, можно?
Даже если нельзя, буду!
И всегда я приду на помощь
Если будет тебе трудно!

Я помню, любимая, помню
Сиянье твоих волос.
Не радостно и не легко мне
Покинуть тебя привелось.

Я помню осенние ночи,
Березовый шорох теней,
Пусть дни тогда были короче,
Луна нам светила длинней.

Я помню, ты мне говорила:
" Пройдут голубые года,
И ты позабудешь, мой милый,
С другою меня навсегда".

Сегодня цветущая липа
Напомнила чувствам опять,
Как нежно тогда я сыпал
Цветы на кудрявую прядь.

И сердце, остыть не готовясь,
И грустно другую любя.
Как будто любимую повесть,
С другой вспоминает тебя.

все и так понятно
не нужен сонник
этот проклятый город – миллионник
все в нем так опрятно
ну все. пока. оки – чмоки
как же мы одиноки.