Это просто Вьюи блог

если бы мое скучаю по тебе что-то изменило, я бы
голос сорвала, но все уши бы тебе проорала.
мегафон бы купила, встала бы у окна и признавалась
бы, пока окна не выбило бы от громкости. если бы
мое я так соскучилась что-то вернуло, я бы пальцы
спечатала, исписала бы все домашние запасы
шариковых и гелевых ручек. я бы отправляла тебе
электронные письма с пометкой срочно,
комментировала бы каждую запись в каждой
социальной сети, узнала бы домашний адрес и
индекс, завалила бы бумажными письмами. если бы
мое я не могу без тебя что-то исправило уже теперь,
я никогда бы не задала тех вопросов, что задала,
никогда бы не послушала дур-подруг и никогда не
позволила бы себе привязаться. если бы мое я не
могу рядом идти кофе пить улыбаться над шутками
или даже переписываться ни с кем, кроме тебя
можно было бы распечатать на огромном ватмане и
повесить напротив твоего окна, написать на всех
рекламных растяжках в городе и расписать асфальты
всех окружающих твой дом домов ты бы всё равно
не влюбился. потому что я это я, ты это ты, и если бы никогда не бывает вопреки.

Поколение "двадцать один" -
Пьяные взрослые дети.
Пускают сквозь зубы дым;
Засыпают лишь только к рассвету.
Короли и принцессы улиц,
Жгущие молодость в клубах.
Мир для них не имеет границ;
Главным качеством стала грубость;
Бог стал чем-то смешным и далеким;
Деньги - культовым чем-то и важным.
Модно, крайне, теперь портить легкие
И бродить по проспектам вальяжно.
Все любили до гроба уже,
В свои жалкие недопятнадцать.
Мысли все под одно клише -
Нужно чувства поглубже спрятать.
Алкоголь за копейки в подъезде
Или виски за барной стойкой.
И умрут они, явно, не в семьдесят.
Интернет им расскажет во сколько.
Два-два-восемь и три шестерки -
Такие же важные цифры.
Как четырнадцать/две восьмерки -
Знаки, пароли и шифры.
Вождь в сети и слуга наяву,
Победитель в онлайн игре
На реальности шатком мосту
Жизнь свою сводит на нет.

Надумаешь возвращаться, предупреждай.
Я вымою пол, приготовлю добротный ужин.
Мёда куплю, если будешь в тот день простужен,
И сделаю самый вкусный на свете чай.

Придешь - покормлю, послушаю, пожалею,
Если захочешь, налью тебе коньку.
А пока посижу воробышком на суку,
Перья вспушив, в ожиданьи шальной метели.

Надумаешь возвращаться, предупреждай.
Ведь когда разобьет меня вдребезги зимний холод,
Мне срок будет нужен, чтоб в день твоего прихода,
Быть собранной заново в целое по частям.

Чтоб ты не подумал ни в коем, что я тут ревела,
Размазав себя по мебели и по стенам.
Чтоб предстать пред тобою солёной морскою пеной -
Почище слезы, по прозрачнее атмосферы.

Я жду тебя безнадежно, в порядке бреда,
Как ждут с воин солдат, давно уж попавших в рай.

Надумаешь возвращаться, предупреждай.
Не захочешь вернуться, заглядывай пообедать.

Приобретен мною новый пунктик -
желаю найти мужчину
(не важен цвет глаз и возраст) -
для женского счастья причину.
Чтоб ночью всегда приехал
коль станет мне одиноко.
Чтоб спать на его коленях.
Чтоб верить в любовь без срока.
Такого, чтоб стал стеною,
чтоб мне не реветь со страху.
Чтоб даже и после смерти -
плоть к плоти, а прах к праху.

Картиночка идеальна -
образчик героя, мужчины.
Как жаль, что такого не встретишь
без веской на то причины.

Когда-нибудь, лет через 10, мы столкнемся в каком-нибудь Питере; и вспомним все нежилые обители, все неподаренные цветы.

Ты будешь строгим и колоритным, я - поджарой и разноцветной; я приглашу тебя на обед, но ты мне скажешь, что дел гора. Мол, работа - твоя забота и успеваешь едва-едва.

На дворе будет ныть октябрь или едко хихикать август, не в погоде ведь дело, парус, всё равно уже весь истёрт. И я буду как глупый страус, глазки вылупив, соглашаться, а тем временем, дожидаться момента спрятать башку в песок.

Мы обменяемся номерами (скорей всего из простых приличий), а я включу свой сопрано птичий и скажу, что я жду звонка.

А следущим мутным утром, этот город пошлет мне тонну
тоски, а в стакане картонном
кофе остынет быстрей,
чем обычно.
И это небо обязательно загрохочет,
а мой почти идеальный почерк станет хуже, чем у врачей.

Ведь буквы пляшут под ритм сердца, чертят строки, кружась в падекатре; а в душе, личный взрыв на Суматре провоцирует новый ледник.

Остается сидеть, нахмурясь и щеку уронив в ладонь; быть бесформенной, как дюгонь - молчаливой и слеповатой.

А Бог, отечески усмехнувшись, мягко скажет:"моя красавица, всё твоё к тебе возвращается" и тихонько погасит свет.

Не смей звонить мне и говорить, что ты скучаешь, я не хочу обсуждать это по телефону. Не смей мне слать sms, отправлять писма на e-mail и писать на моей стене. Если ты правда скучаешь по мне, тогда как взрослый садись в машину и приезжай ко мне!

Мне кажется, или я
действительно болею людьми. Я
болею ими, но не умею болеть
ими правильно.Я быстро
простуживаюсь, и это
становится хондрой, которая со
временем переростает в
синдром.Мне ничего не
помогает, происходит что-то
необьяснимое, то ли темно, то ли
светло, то ли холодно, то ли
тепло.Я не могу понять: хорошо
это или плохо? Когда человек
становится привычкой?
Лекарством от этой болезни
может стать сам человек.
А может он этого не хочет?
Может перегорел?Люди же
перегорают?Он не хочет, а я
хочу.Я хочу чувствовать его и
его боль, слышать как бьется его
сердце и ощущать тепло его
дыхания.

Да, привет… -Ты можешь сейчас говорить? — Нет. Я тебе сама перезвоню. Впервые, за многие месяцы она не перезвонила. Ни в этот вечер, ни в следующий… Конечно, я всё понял. Не перезванивал, и не доставал расспросами. Я знал её.Она уже не уйдёт от него, и тем более, не будет ему изменять. У тебя может быть много женщин. Но навсегда запомнишь ты только одну из них. Та, которая была тебе верна. Но поймешь ты это только тогда, когда она от тебя уйдёт. Это только мужчины возвращаются. Женщины уходят навсегда