Не теряй в душе огня

я помню, мне было лет семь или восемь, я что-то опять натворил, ты разозлилась и сказала: "собирай вещи, я отправлю тебя в интернат!".
я вопросительно посмотрел на тебя и ты заорала: "собирай, сказала, вещи! ты больше тут не живешь, поедешь в интернат".
и я сел на колени перед своей полкой с тетрадками какими-то изрисованными, вырезками из журналов, разукрашками, наклеечными альбомами и стал их разбирать и укладывать.
я сидел на коленях перед открытой полкой, раскладывал свое жалкое детское имущество, которое для всех остальных людей в мире являлось просто мусором, и рыдал навзрыд.
мой мелкий восьмилетний мозг тогда переваривал кучу новой информации.
именно в тот момент, когда я, сидя на коленях перед своими вещами, собирал их в кучу, чтобы убраться навсегда из этого дома, ко мне пришло осознание, что я могу быть никому не нужен.
вот совсем никому.
и сколько бы после этого ты не говорила, что просто хотела припугнуть меня, мам, что просто тебе надоело мое из рук вон плохое поведение, сколько бы ни говорила, что любишь, беспокоишься и что вся семья меня любит, я все равно теперь больше никому не верю.
ни единому человеку, который говорит, что я ему нужен.
потому что по-любому когда-нибудь опять настанет день, когда меня заставят сидеть на коленях и собирать в кучу все, что мне принадлежит.

а я лежу здесь на диване, одним пинком вышвырнутый из мира,
подстерегаю сон, который не хочет прийти,
а если придет, то лишь коснется меня,
мои суставы болят от усталости,
мое худое тело изматывает дрожь волнений,
смысл которых оно не смеет ясно осознать,
в висках стучит.

Франц Кафка "Дневники"

наверно, больше половины людей,
которые прощают, они не то, чтобы сильные
просто они не могут без тех, кто им наплевал в душу

если просунуть ладонь между шестым и седьмым ребром, можно там, среди теплого и алого найти мягкую пульсирующую мышцу, прикрытую переплетением артерий и вен. нежный и бесполезный кусок мяса- сжать в кулак и вынуть наружу - я больше никогда не хочу чувствовать боль.

мне хочется, биться головой в стену,
за то, что порой срываюсь на маму.