tear it apart

и, может быть, я завтра умру.
и не останется на земле ни одного существа,
которое бы поняло меня совершенно.

Ты разбиваешь мое сердце,
Мы никогда не будем вместе

Люди взрослеют по-разному: кто быстро, кто медленно, а кто — в момент. И живут все по-разному. Не то чтобы специально, а в силу обстоятельств. Чем эти обстоятельства сильнее, тем больше высота полета или глубина падения той или иной судьбы. Куда лететь — вверх или вниз — каждый решает сам. Но выбор есть всегда.

Я боюсь… темноты. Иногда я просто н е м о г у оставаться один ночью. Мне нужно, чтобы рядом со мной было живое существо… что-то осязаемое. Темнота, кромешная темнота вокруг… Нет, нет! Я боюсь не ада! Ад— это детская игрушка. Меня страшит темнота в н у т р е н н я я… там нет ни плача, ни скрежета зубовного, а только тишина… мертвая тишина.

Во всем своем великолепии мир прекрасен. Иногда я открываю глаза, оборачиваюсь вокруг, и сердце мое наполняется восторгом и болью от этой красоты. Я лишь темное пятно на ослепительном, идеальном и величественном лике природы.

где моё ядовитое мёртвое солнце?

я ищу силуэт бездыханного моря

где в волнах замерзали куски чьих-то жизней

мы утонем в пучине, задыхаясь от горя

мы подарим всю боль, что росла вместе с нами

нежный рокот прибоя. и пальцы на шее

соль с песком на губах исцарапали душу

ваши вены наполнены гнилью траншеи

В конце концов, я начал думать, что одиночество – это просто болезнь. Врожденная. Вроде детского церебрального паралича. Или порока сердца. Если родился больным, так больным и проживешь. И ни одно светило медицины тебе не поможет. Так что лучше с самого начала смириться. Иначе отчаяние высосет все силы. Я болен одиночеством. Болен неизлечимо. Я легко узнаю таких же людей. У нас одинаковые симптомы. Они не умеют долго хворать и всегда знают, чем можно заняться в плохую погоду.

Какое мучительное ощущение для юного существа — почувствовать себя совершенно одиноким в мире, покинутым на произвол судьбы, терзаться сомнениями — удастся ли ему достичь той гавани, в которую оно направляется, сознавать, что возвращение, по многим причинам, уже невозможно.

Искусство — суровый бич: оно разрушает семьи, оно ломает жизни и душу. Трещиной раскола отделяет душу от другой и труп привязывает к башне, где коршуны славы клюют когда-то живого человека.

Буря, когда с верхушки ветряных мельниц слетает крыша и с треском ломаются крылья, деревья гнутся в одну сторону, и ветки свищут от напряженья, трясущиеся овцы стоят и, жалобно блея, зовут отворить ворота.

Впрочем, конечно, это только вычурный своей мрачностью образ.

1912

Смотри - я умираю, не сказав ни слова вслед тебе.

Когда-то я любил смотреть в окно, смотреть на снег и серых людей, идущих в никуда.День за днём, человек за человеком, и я не заметил, как сам стал таким - ни цели, ни желаний - исправный механизм потребления, размножения и ненависти;Нет ничего, что может заставить меня заплакать.Я просто жду, когда моё безразличие сгорит в огне крематория.Двум атомам вновь не стать единым целым, когда процесс разложения зашёл так далеко.Предчувствие, что каждое утро-последнее, захватило сознание, усугубляясь день ото дня.Под падающими самолётами, освещая дорогу огнём спички, не видел, что вода уходит так быстро, так далеко, забирая с собой последствия моей жизни, трепыхающиеся волокна кожи, чтобы уйти в отравленную землю, стать частью биологического процесса.
Эти свечи будут гореть в темноте, напоминая мне о прошлом, лица на фотографиях не станут старше, не станут веселее, вгоняя меня в мрачную пещеру траура, из которой выхода нет.
Возьми все, что осталось, я дарю свое счастье, буду всем для тебя. Пускай я не больше чем темнота, обволакивающий кокон трагичного бытия. На деревьях лишь останки былых побед, исклеванные птицами. Это мой ответ обществу, протест, направленный в никуда, агония беспросветного одиночества, еще одна сгнившая мечта.