Hey, Cruel World...

всё говно в том, что через месяц я тебя увижу.
и неизвестно чем это закончится для меня.

до свидания, малыш.
я упал, а ты летишь.
ну и ладно, уёбывай уже в свой рай, короче.
и нихуя мы не увидимся ещё.
и я назло врагам
не буду там.

и где-то в осени, что падает с деревьев
я снова в небеса глаз твоих уйду корветом.

о боль моя, позволь тебя обнять.
твои страдания себе забрать.
пожалуйста. ведь я в последний раз.

а впрочем, молчи, я знаю наперёд ответ твой.
ведь кто тебе я?

очередной
любящий
чужой.

ах, мой милый снайпер
с рыжим котёнком
и с рыжей шлюхой.
я так любил твои глаза.
и голос.
и кудряшки срезанные.
я так любил всего тебя.
я так любил
любил
любил.
боготворил.
что вышел у любви срок годности.
стухла и прокисла.
и я случайно отравился.

ах, мой милый милый снайпер
иди, пожалуйста, нахуй.

Я сегодня просто "Эпилог" с утра посмотрела. Ванильность теперь просто зашкаливает.

и я буду вечно верить, что однажды
окажусь возле сцены, на которой будете стоять
вы. вместе.
и петь.
петь о том, как плачет тайга.
а потом,
когда зазвучат "чудеса",
ты,
такой кудрявый, родной
подойдёшь к нему
и обнимешь.

порой так интересно, что ты видишь в своих снах осознанных
куда ходишь, с кем ходишь
в каких цветах всё видишь.
ну да, главное, не в чёрно-белых.
теперь я знаю, что твой мир в цветных и свинцово-тяжёлых.
свинцово-тяжёлых.
да, тот вопрос был глуп, но знаешь.
мне действительно важен цвет твоих снов.
так странно.

некто вечно забытый и пьяный тобою простужен.
некто знает тебя наизусть как "у лукоморья".
некто в 6.25 лишь твоими словами разбужен.
о тебе некто давится солью, называя любовью.
некто копит все сны о тебе, а потом их в карманы.
некто копит мечты или деньги - в билет до тебя.
некто топит пену для ванны в фонтане.
но не ради веселья, а чтобы топить. и до дна.

Ты мне больше не важен.

Я буду мёртвая принцесса, а ты моим готическим принцем.

Здравствуй, мой первый фолловер. Немного странно видеть тебя. Неужели кому-то интересны мои бредни?

Так странно. Ещё сегодня мне казалось, что я знаю тебя как нельзя лучше.
Что никто не любит тебя так, как люблю я.
Что все вокруг лишь глупцы.
Но бывают такие моменты, что в один миг раз и всё. Всё рухнуло, разбилось, переломало кости. Розовые очки сломались, тот пьедестал, с которого я смотрела на всех, оказался иллюзией. Нет, я не особенная. Никто не особенный. Все составляют лишь толпу. И каждый мнит себя кем-то выделяющимся, кем-то ближним. На самом деле это не так.
Иногда у меня складывается впечатление, что я совсем тебя не знаю. Лишь имя, дату рождения и какие-то совсем банальные факты.
Но сердце… Знаешь, сегодня, увидев тебя, у меня прихватило сердце. Странно, да? Я ведь тебя так часто вижу. А тут, будто бы увидела в первый раз, снова влюбившись. Ты такой красивый, что можно сойти с ума, глядя на тебя. Я так хочу обнять тебя и сказать, что люблю…
Я точно решусь на это когда-нибудь.
И не отчаивайся, ну пожалуйста. Ты не одинок.

Вот ты. Сидишь на полу, одетый в один только длинный и растянутый белый свитер, наверное, на размера три больше тебя. На часах почти пять часов утра. Ты мягко опускаешь веки, затягиваешься и медленно пускаешь дым в потолок. Рядом лежат три пачки сигарет и большая пепельница, уже на половину заполненная. Окурок за окурком опускается туда бледными пальцами. Больше и больше. Понаблюдав за этим, в моей голове вдруг сложилась ассоциация с кладбищем. Эта старая и грязная пепельница – твое личное кладбище. А сигареты – это обреченные люди. Ты с наслаждением затягиваешься, огонь пожирает какую-то небольшую часть, превращая ее в пепел. Ты выпускаешь дым – он тебе больше не нужен, он улетает в никуда, быстро исчезает, ты практически моментально забываешь его. Да зачем же тебе его помнить, это такая незначительная деталь. И вот, когда ты выкуриваешь до фильтра, сигарета становится не нужна тебе, ее больше нельзя никак использовать. И ты тушишь ее. Она угасает навсегда. Тебе нет до нее дела, ведь у тебя их много, сигарет-то. А когда они закончатся, всегда можно пойти в магазин и купить еще. Это никогда не было проблемой.
Ты выкуриваешь их всех.
Но при всем этом зрелище, ты кажешься таким чистым, легким и нежным! Особенно сейчас. В этих первых утренних лучах солнца, которые я ненавидел, ты будто светился. Вся твоя бледная, тонкая, чуть ли не прозрачная, кожа, белоснежный свитер с запахом старых, пыльных вещей, давно забытых в нашем шкафу, белые сигареты… Словно ангел передо мной сидит.
Я не могу оторвать от тебя взгляд, никак не могу насладиться твоим святым видом. Ты такой сейчас весь… до дрожи. Мне безумно хочется прикоснуться к тебе, почувствовать тебя хотя бы кончиками пальцев. Но не могу. Ты буквально в двух шагах от меня, но в то же время так далеко, словно между нами бесконечные и мучительные километры, ты такой необходимый, но такой недосягаемый. Я недостаточно чист, чтобы достигнуть. И я каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду горю в огне ради этого. Наверное, твоей последней сигаретой буду я. Так выкури же меня! Выкури меня поскорее! Крепко сжав губами фильтр, затягивайся мной, убивай меня по частичкам, сжигай меня, превращай меня в пепел, выдыхай меня! Наслаждайся мной, как наслаждаешься ими. А потом забудь. Как всех.

Снова ничего не изменится.
И я сам ничего не могу и не смогу изменить.
Я же всего лишь твоя сигарета.
И я обречен.

У него самые необычные глаза, которые я когда либо видела. В них нет блеска, они будто бы выцвели. В них таится невероятно жуткая печаль, депрессия, обида и какое-то детское недовольство всем миром. Но и в то же время они кажутся старыми, изношенными, много всего повидавшими и во многом разочаровавшимися. Когда смотришь в них, такое ощущение, будто из меня выкачивают всю кровь, вырывают все органы, ломают все кости. И вся его боль заполняет моё пустое нутро серо-голубым, как его глаза, облаком или туманом. Иногда из-за этого становится трудно дышать.
Его глаза прекрасны. Я бы всё отдала за то, чтобы быть рядом с этим человеком. Чтобы разделять с ним эту странную боль, любуясь живыми, но мёртвыми глазами.