Все настоящее должно кровоточить.

Ты достаешь меня даже ночью.

И где ты был, когда я считала про себя до ста?

Я знаю, что однажды ты это прочтешь. Я знаю, что ты читаешь это сейчас.

Через пару часов начнется зима. Во мне нет ни алкоголя, ни сигарет, ни таблеток. Я расчесываю свое сознание памятью и, будто вшей, выискиваю мысли. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что то, что я испытываю к тебе - настоящая зрелая ненависть. Я ненавидела тебя за все. За все, что ты забыл и помнил, за все, что сказал за то, что похоронил в себе. Эта ненависть была сильнее меня- когда я хотела послать тебя нахуй за все, что ты заставил меня ощутить, я просто собирала волосы в хвост и выпивала успокоительное перед выходом. И шла к тебе. Но я знала, зачем все это. Я знала, что в конце я заставлю тебя пожалеть.

Я хочу рассказать вам о человеке, которого я люблю. Раньше мне мнилось, что находя любовь, ты находишься. Теперь знаю-заканчиваешься. Я уезжала от него ранним утром, отбрасывая миллионы теней, указывающих, как старые карты, пути более увлекательные и правильные, чем путь прямо.Мне хотелось выть из-за того, что было. Всю ночь я мечтала о том, как проснувшись, я смогу посмотреть на него, как на вещь, пустоту.Утром я расплакалась. Я не могу заглянуть внутрь тебя, но мне и не надо.Твой внутренний стержень-фитиль.

Все, что не убивает нас сегодня, завтра попробует еще раз.

Моя жизнь полна страшных несчастий, большинство из которых никогда не было.

Насколько долгой, прочной, незыблемой должна быть память о любви?
Словно высеченные Гатсоном Борглемом в горе Рашмор воспоминания. Трещины давно разделили скулы на штаты и черт лица уже не различить. Но, закрыв глаза, на ощупь, прислушавшись, уловив запах ты без труда распознаешь то, что ежесекундно кровоточит внутри. Все настоящее должно кровоточить.

Но из моих трещин течет только гной.