Во всех этих квартирах
Я хотел гореть,
Но всегда сгорал,
Где-то хлестали с горла,
Где-то пытались кинуть,
В каждой душевой я цеплял грибок,
В каждой девушке я видел только вагину.
В каждой постели уже были волосы,
Спящих там до меня,
В страхе проебать деньги и паспорт,
Я засыпал в чужих авто,
И когда хотелось просто кого-то обнять,
Ставил самую грустную песню в плейлисте
На повтор.

Главное – быть честным во всем,
Сегодня ее улыбка слепит меня, как гало,
Завтра ее ресница, бережно сложенная
В бумажный квадрат,
Скажет мне больше,
Чем сотня букв, крепко связанных
В диалог.

В лабиринте съемных квартир
Под каждым диваном
Лежал использованный презерватив,
Иногда мне хотелось закрыть глаза и исчезнуть,
Выслушивая чему радуются эти люди,
И о чем скорбят,
В каждом туалете было не смыто,
В каждой девушке я видел только вагину,
Но в ней я увидел себя.

Ее запах красной ниткой вплетется в шерсть,
Рисунок останется в карандаше,
Я заработал много денег и куплю ничего,
Потому что нет цены у этого “далеко”,
И поезд всегда будет уезжать в ту сторону,
Где она мне не машет рукой.

И песня не вырвется из уст,
И я не найду ее губ,

Перед закрытым космосом №348,
Направление: “Иваново-Петербург”.

Птицами

Во дворе, чёрном, как уголь,
Где каждый подъезд допоздна
Светом объят,
Ты узнаешь знакомых,
Первую любовь,
И старого друга.

Но ты не узнаешь себя.

Это самый крупный побег,
И смешавшись с толпой прохожих,
В спину голос скажет:
Здесь когда-то жил на тебя похожий,
Так похожий на тебя

Человек.

Я видел парады планет
И космические конфетти.

Хочу, чтоб песня на повторе
Могла за меня сказать
Всё, что я чувствую.

Адель улыбается,
Но качели несут ее
Вниз.

от неистовства до скрытности, от индифферентности до дикой ревности, от самоотречения до дикой вольности, распущенности, от стыдливости до вопиющей порнографии

Странно, что мы всегда боимся делать то, чего очень сильно хотим. Мы убеждаем себя в том, что правильно, хотя, по сути, правильного и неправильного не существует. Всё относительно. Всегда убеждаем, что если мы остановимся, то так будет лучше. Что лучше будет, если мы не скажем слишком много. Всегда упираемся в слово «слишком». Мы не переступаем через какую-то невидимую грань. Хотя на ней-то всё и основано. Мы всегда пытаемся уловить рубеж между эмоцией и чувством, между горьким и сладким, между сумасшествием и адекватностью. Мы всегда ходим по этой тонкой линейке и всегда боимся сделать шаг влево или вправо. Мы часто просто боимся мнений, законов, позиций, принципов. Но иногда, чтобы почувствовать, что такое счастье, нужно упасть, а упасть здесь — значит полететь.

ты стремишься, ты работаешь, не имея сна.на планшет, на айфон, на престиж. а они просто не хотят, чтобы ты знал.в этом – счастье не обрести.у тебя – нервы, нервы, нервы/работа, машина, съемная трешка.
но для чего живешь, ты
и сам не понимаешь, верно?
а я скажу тебе.
веселый пес у ворот, мамины руки. и теплая встреча после долгой разлуки.
в этом все, друг.
в этом - все .