Nozomy

— Но Нась, у тебя ведь этого опыта дохрена. И ты справляешься с каждым разом. Должно ведь быть легче.

— Какого опыта, Мась?

— Расставания с любимым человеком. Потеря любимого.

— От этого не легче. Ни разу.

— Значит ты не извлекаешь из этого урок.

Черт возьми… Как же ты прав…

Самое идиотское - это изображать спокойствие.

"Успокойся, успокойся!" - ненавижу эти долбаные слова!!!!!!

Не хочу я успокаиваться! Я хочу кричать, царапать руки, бить все, что попадется мне под руки. Я хочу реветься, роняя крокодильи слезы на свои колени! Я хочу швырять вещи по всей комнате, бить посуду!!!!!! Я хочу, чтобы эмоции переполняли меня всю! Чтобы мои чувства кипели через край! Я хочу, чтобы этот вулкан меня смыл все кругом!!!!!!!

Тогда останусь одна я! Я! Я! Я! Я! Я! Я ОДНА!!!! Я смогу делать все, что взбредет мне в голову.

И тогда

Никто

Не скажет

Мне

Что я

Должна

Успокоиться

Маленьким котенком хочется забраться в самую дальнюю щель в битонной плите. Эту щель никто бы не видел, и никто бы не знал о ее существовании. Это был бы мой маленький мирок, неопороченный никем.

В этом крошечном тайном местечке я бы смогла остаться с собой наедине. Тогда все мои самые-самые скрытые эмоции вырвались бы наружу. Спутанным клубком с неисчисляемым количеством узлов мои мысли валялись бы на грязной битонной плите. Маленький котенок внутри меня играет с этим клубком, гоняя его по самым отдаленным и пыльным уголочкам моей души.

Но клубок настолько запутанный, что в нем невозможно разобраться. Я не вижу начала моих переживаний, я не вижу их конца. Лишь тревогой я чувствую, как клубок бьется о стены моей крошечной щели в бетоне.

Этот клубок не распутается никогда. И всю мою жизнь маленький котенок так и будет мучить его у меня внутри.

И самое ужасное…в реальности у меня нет этой крошечной тайной щелочки, где бы я могла быть собой….

Наверное, мне лучше никогда не жить в социуме. Меня порой так раздражают лишние звуки и действия вокруг меня. Я хочу, я правда стараюсь двигаться со всеми. Но меня это ПРОСТО БЕСИТ!!!

Может быть, это всего лишь непродолжительный упадок сил, но сейчас я просто не могу видеть, слышать, чувствовать других людей. Ну не могу и все тут.

По-моему, мне лучше как монаху запереться в пещере лет на 100. Наверное, только тогда я буду чувствовать себя комфортно и свободно.

Уже вторую неделю меня снова посещают больные сны.

Непонятные сюжеты, страшные картины и такое эмоциональное состояние, как будто из меня вынули душу, вывернули наизнаку и засунули обратно.

Я просыпаюсь несколько раз за ночь, вспоминая все, что мне спирнилось. Еще долго ворочуюсь в кровати и снова засыпаю ненадолго. Утром я практически не помню, что мне снилось, но чувства от этих снов пребывают со мной весь день.

Моя голубая мечта на данный момент - заснуть крепко и не видеть снов. Никогда. Может быть, тогда я высплюсь в конце концов, и моя голова наконец-то прояснится.

От создателей "Париж, я люблю тебя"

Новый экшен "Советск, я обожаю тебя"

Да, мне пришлось вставать в воскресенье в 7 утра. Да, мне было жудко холодно в автобусе и меня дико тошнило. Я провела в дороге около 4 часов, но оно того стоило.

Когда я все-таки добралась до Советска, Анька устроила краткую экскурсию по той части города, которая вела к ее дому. Там я познакомилась с Анькиной мамой Валей, и она сразу повергла меня в восторг.

Первой радостью было то, что я, Аня, и Ксю обменялись шмотками. Итог - по половине сумки новых шмоток у каждой.

Далее мы отправились в мороженницу, где объелись всяких вкусностей и стали нетранспортабельны. Но все же наши момончики сдулись, и мы решили активно действовать.

Действовать мы начали на катке. Начну с того, что у меня каждый сезон стирается из памяти навык катания на коньках. Поэтому, на лед я вышла как в первый раз. Настя весь час каталсь в обнимку с бортиком. Это было самое забавное зрелище, которое я видела за последний год. Ксю сначала повыделывалась, что она не умеет, но потом начала кататься, и даже не хуже, чем 10-летние малыши рядом с нами. Аньку мы нарекли Богом катания, потому как она гоняла без тормозов. Ну и я вспомнила, как держать себя на коньках, и гоняла вслед за Аней.

Румяные, с больными ногами, немного замерзшие, мы двинули опять в мороженницу. И тут случилось чудо! Наша Ельцин наконец-таки добралась в Советск! Я и Аня, недолго думая, всунули в себя по 3 блина, не прожевывая, и понеслись на автостанцию.

Ельцин приехала расстроеная, замерзшая и голодная. Мы притащили ее в ту же самую мороженницу, накормили и согрели. Тут мы поняли, что Юлька и духом вернулась к нам. Настя начала собирать веселую шумную компанию для дальнейших действий.

Народу было много, я всех даже и не вспомню. Решено было идти в бильярд. Там я 2 раза пыталась выиграть Макса, но безрезультатно. В перерывах я носилась в нашей компании, смеялась с девчонками или беседовала с Зоргом. Время пролетело незаметно, на часах 23:00, пора идти домой.

Ксю, Аня и я завалились спать на одну огромную кровать. Перед сном мы, как и все среднестатистические девушки, потрындели обо всем произошедшем за день. Далее начались вертелки. Друг на друга мы поскладывали руки, ноги и, возможно, другие части тела. Перебрали сотню поз, но все-таки улеглись удобно.

Утро началась в 05:00, потому как нам нужно ехать на учебу. Никогда мне не было так сложно соображать с утра. Запихнув в себя яичницу, мы пехали на автостанцию. У каждой из нас на илце было написано: "Я невыспалась, я не отдохнуло, это 6 утра понедельник, люди, вы еня бесите, да чтоб вам всем тошно стало". С такими минами мы в прямом смысле загрузились в автобус. В автобусе было снова холодно, мало места и неудобно. У меня затекло все от копчика до середины бедра. Я почувствовала себя большой Мамкой, когда девочки обложили меня своими телами с двух сторон. Но от этого хотя бы было тепло.

Я ехала и думала: "Сейчас усну, сейчас усну…сейчас…" Хер там. Доканав себя музыкой, я глотала слезы, пытаясь не разбудить девочек. После этого я уже не смогла закрыть глаза.

Вывод

Советск, я влюбилась! Конечно, мы сделали не все, что планировали. Но я уверена, это далеко не последняя наша вылазка. Это был самый чудесный выходной за весь этот учебный год. Ань, забирай меня к себе жить…

Она живёт… Сегодняшним… Не важно…
Рисует дымом замки и мечты…
И ей, как кошке, думать о вчерашнем
Не интересно… Надо же… Застыл
Кружок из дыма… Как он совершенен
Лишь тем, что замкнут… Замкнутость… Плевать
На совершенство… Верность этой вере
Хранит покой… в душе её… Кровать,
Подставив сны и близость одеяла,
Уже мурлычет… Сладко так… Интим…
Она, как кошка, нежно утопает
В своей же неге… В зеркале… Но грим
Она не носит… Кошкам не зазорно
Собою быть… Фальшивое лицо,
Жизнь номер восемь – в прошлом всё… И чёрный
Ей не идёт … А тонкое кольцо –
Не обручаль…, скорее – обреченье
Свободной быть. И с этою судьбой
Она плывёт не против – по теченью.
Бороться не с кем… выдохлась… Любовь?…
Была однажды… Дважды, может… Хватит…
Ей надоело… Хочется прожить
Жизнь номер девять… молча… на кровати
Кошачьей однокомнатной души…

Жила-была девочка, такая простая,
что рядом с ней на цариц посмотришь и скажешь: «вот дуры».
Жаль, что воздушные замки не соблюдают
правил архитектуры.

Счастья нет. Ни больше, ни меньше.
Плакать – терплю, но в плечо бы уткнуться.
В ней как будто тысяча женщин.
Но ни к одной нельзя прикоснуться

Лето: ни птиц, ни лиц и ни имени.
Лишь ветер. Ветер и дождь с полей.
А ты… ты… ты не люби меня.
И не жалей.

Хочется, хочется… да вряд ли чего-то хочется.
Ты сидишь в своей комнате три на четыре
и ждёшь, онемев, когда всё это кончится.
И никого нет ни в комнате, ни в квартире, ни в мире.

Приходит старость, приходит осень.
Ни рисунков больше, ни слов, ни песен.
Она лишь стоит у окна и произносит:
«Господи, как ты чудесен».

Мои руки дрожат, мои руки трясутся.
Сердце, истёртое о безрассудства,
стучит на свои три четверти время,
и это ничего никогда не изменит.
Как бы быстро ни рос бамбук -
он остаётся пуст.
А мне остаётся дрожание рук.
И – грусть.

Идолы, плачьте вместе со мною.
Разжигайте во мне паранойю.
Белый ангел кружит над нею,
и чем болотистее, тем виднее.
И чем болотистее, тем прекрасней.
В вязком воздухе ни слова о счастье.
В сером мире горизонт слишком тонок.
Это знает каждый подонок.
Сказал про первое, говори про второе.
Не нужно нас считать дураками.
Серое небо так низко, что вскоре раздавит героя.
Но до него не достать руками.

Комната: сердце и время стучат
одни. И ныне, и впредь.
А мне остаётся голос, чтобы молчать.
И тело, чтобы стареть.

Автора не знаю, извините.

Старая тетрадка, к которой нагло степлером прицеплена другая обложка. Страницы уже такие ветхие, хотя им всего 3 года. Кажется, что они вот-вот порвутся. Каждая из них несет какую-то частичку моей жизни.

Здесь я еще совсем малая девчушка, смеющаяся вметсе с подружками.

Тут видны грустные карие глаза, смотрящие из окна 4-го этажа.

Май, я сдала поседние экзамены и все мы в городском парке скачем на батутах.

А эта страничка пахнет слезами. Почерк почти неразборчивый, и видны капельки, размывшие пасту.

Несколько страниц позже я в осеннем парке теплым вечером.

А потом записи, сделанные, пока учительне видит.

Столько воспоминаний, столько эмоций, моих слез и улыбок, истерик и даже крови. Надеюсь лет через 10 снова взять эту тетрадку в руки и вспомнить все, как было.

Но я тоно знаю, что даже через 10 лет ничего не захочу изменить.

Первый день практики. Ну, конечно, все не так ужасно, как могло бы оказаться. К удивлению, я практически не волновалась, если не учитывать то, как я тащила бедную Аньку на каблуках быстрее в школу.

В школе нас окружили толпы детей, вечно кричащих, бегущих куда-либо, сломя голову. А самое смешное - это старшеклассники, которые практически не отличаются от нас.

Слава Богу, учитель приняла нас добродушно. Детки были раы играть с нами, и думаю, завтра они будут рады видеть нас снова.

В общем, нас ждут еще 2 недели…

7 чашек кофе за день. Восьмая уже остывает на дне.

Привет, ночь. Рада снова тебя видеть. Поговорим?