Come as you are...

Этой ночью сон Вивиана Хамфри был невероятно глубок. Только изредка можно было заметить, как вздрагивают его ресницы…

Вот он стоит на мосту и смотрит вниз. Там, под мостом, укутанная туманом медленно течет Темза. Темные воды так загадочно тянут его к себе. И вот Вивиан уже готов шагнуть вперед. Потому что он знает, что это избавит его от страданий. Всем его воспоминаниям, кошмарам придет конец. Смерть. Во всем своем величии его примет в свои объятия Вечность.

С тех пор, как не стало его матери, который была единственным человеком, понимающим Вивиана и чувствующим все его душевные переживания. Он стал невыносимо одинок, замкнулся в себе и практически не выходил из дома. Все его друзья в скором времени отвернулись от него. По правде сказать, никакими друзьями эти люди не были. Пять человек, иногда приглашавшие его на ужин или же приходившие к нему, делали это лишь из того, что добродушный парень мог при необходимости оплатить счета.

Так Вивиан остался один на один с своими монстрами…

Единственное, что спасало юного Хамфри - это творчество. Свои чувства он выплескивал в стихотворениях и картинах.

И вот Вивиан стоит на границе между мирами. Он еще может сделать выбор, но кажется, это очевидно. Всего один шаг… Один шаг…

Вдруг чья-то рука больно ухватила юношу за локоть и дернула назад. Он обернулся и увидел человека. Или не человека….

Вивиан судорожно вдохнул и проснулся. Темно. Никого. Только в окно светит луна. Тело Вивиана тряслось, и он, тяжело дыша, прошел к окну по холодному полу. Луна бликами отражалась в темной воде Темзы, улицы были пусты. Кое-где изредка проезжали машины, нарушая тишину гудением моторов. Он глядел сквозь стекло, еще не до конца понимая, что наяву, а что нет. Тот незнакомец из сна не уходил из головы.

***

За окном стояла обычная лондонская погода. Целый день лил монотонный дождь. Город был сер и невероятно скучен. По улице изредка пробегали люди под черными зонтиками и проезжали кэбы, похожие на больших черных жуков.

Эта унылая картина совершено не интересовала Вивиана Хамфри, сидевшего на полу у дивана под теплым клетчатым шерстяным пледом и переворачивающего страницы книги, которую, казалось, помнил наизусть и дословно. Это был сборник сочинений Оскара Уайльда. По лицу Вивиана изредка проскальзывала легкая улыбка. Казалось, произведения этого писателя и старинные вещи – единственное, что могло вернуть этого молодого человека к жизни. Погружаясь в чтение или собственное творчество, Вивиан забывался на время. Это было его единственной анестезией. Словно морфий для истерзанного тела больного. Такая восприимчивость досталась ему от деда. Не смотря на то, что с момента трагедии прошло уже три года, и душевная боль должна была утихнуть, Вивиан все равно страшно мучился, чуть ли не каждую ночь просыпаясь в слезах.

А внешне Вивиан походил на своего прадеда. Старый лорд Хамфри в юности отличался изумительной красотой. Вивиан был высоким худощавым парнем, с немного вытянутым лицом. Слегка волнистые насыщено-коричневые волосы спадали на виски. На бледной коже были ярко очерчены выразительной линией губы, а глаза, пожалуй, были самым прекрасным в этом молодом человеке. Огромные глубокие серые озера. Они очаровывали любого, кто видел их. Но не сейчас. Сейчас они скорее пугали – полные страдания, истерзанные бездумными муками, они словно умоляли о том, чтобы это все скорее завершилось. Глаза, в которых раньше играл волнами океан, теперь превратились в пустыню.

Дождь лил и лил, лил и лил… Тут вдруг сверкнула молния. Вивиан вздрогнул и взглянул в окно. Он решил задернуть гардины. Молодой человек отложил книгу на столик и подошел к окну. Молния, разрезая небосвод, мелькнула на фоне серо-фиолетовых туч. Молодому человеку сделалось тревожно, и он дернул в сторону плотную бардовую ткань гардины.

Когда Вивиан вновь устроился в кресле, его взгляд упал на книгу, которая лежала на столике. С фотографии на темно-зеленом фоне обложки на него смотрел с легкой иронической улыбкой мистер Уайльд. Вивиан уставился на фото, словно видя его впервые. Внезапно в его голову пришла мысль. Решение было мгновенным и твердым. Он отправится в Париж, на кладбище Пер-Лашез…

***

Вот он стоит с чемоданом в руке, щурясь сияющему солнцу. Перелет прошел удачно. Сначала Вивиану было страшно, но после он не мог оторвать глаз от того, то видел в иллюминаторе самолета. Начало путешествия казалось ему восхитительным! Там, в небе, он словно осознал то, что жизнь его должна продолжиться. Эти белые пушистые облака забрали из его сердца часть той невыносимой скорби.

Прибыв в отель, Вивиан даже не стал распаковывать вещи. Он только переоделся в свой любимый коричневый свитер, брюки и шарф, прихватил фотоаппарат и карту, и отправился на кладбище. Какое-то странное возбуждение руководило им тогда. Ноги не слушались, руки тряслись, словно должно случиться что-то чрезвычайно важное. Обычно меланхоличное лицо Вивиана сейчас пылало непривычным румянцем, а в глазах наконец-то появился живой блеск. Он жадно впивался взглядом в названия улиц, пытаясь отыскать дорогу. Да, он мог взять такси, но тогда бы Вивиан не получил удовольствия от атмосферы самого города. А это было сейчас чрезвычайно важно для него. Париж лечил его душу.

Примерно через сорок минут суетливой беготни по городу Вивиан Хамфри таки добрался до пункта назначения.

Тут его сердце стало стучать немного спокойнее, словно замирая на мгновения, и молодой человек побрел по аллеям Пер-Лашез, пропитанных духом истории. Каждая могила - легенда, хранящая в себе бессмертный Гений человечества. Вивиан заворожено глядел на величественные надгробия и склепы из серо-бежевого камня. Все здесь было так спокойно, словно это место находилось вовсе не на нашей суетливой планете. Кое-где на лавочках сидели люди. Некоторые говорили, некоторые были увлечены своими раздумьями. Молодая девушка в сиреневом пальто что-то записывала в блокнот, а могиле Джима Моррисона о чем-то задумался длинноволосый парень в потертой джинсовой куртке…

Вот и то, что искал Вивиан! Величественная скульптура летящего сфинкса, сплошь исписанная признаниями поклонников и с бесчисленными следами губной помады, которые подобно лепесткам роз несли в себе безграничное признание и любовь поклонников. У подножия лежали букеты цветов и записки. Вивиан смотрел на это замерев и почти не дыша. Вот это место, которое хранит в себе что-то, какую-то тайну. Тайну Любви, которую познал этот Человек. Тайну, которую не постигли другие.

Вивиана словно накрыла какая-то невообразимая энергетическая волна. «Человек жив, пока о нем помнят», - пронеслось в мозгу юноши.

Только сейчас Вивиан заметил, что на лавочке рядом сидит человек. Парень примерно его возраста. Белые, почти не имеющие цвета волосы, часть которых была забрана назад, а другая спадала ниже плеч. Они спадали вдоль вытянутого лица с острым прямым носом, выражавшего полное умиротворение и душевную гармонию. Глаза закрыты, легкая улыбка. На нем был длинный черный плащ и зеленый вязаный шарф.

Внезапно незнакомец открыл глаза и посмотрел на Вивиана.

Неизвестный слегка отодвинулся к краю лавки.

- Присядьте. Вы выглядите утомленно, - проговорил незнакомец, обращаясь к Вивиану.

- Ох, благодарю… - промямлил тот. Только сейчас он почувствовал, что от путешествия и блуждания по городу он очень утомился, а желудок свела голодная судорога.

Вивиан уселся на лавку. По спине пробежал озноб. Откуда ему знаком этот человек?

Какое-то время они сидели на лавке молча. Вивиану стало неловко, и он решился заговорить.

- Кхм… Вивиан Хамфри, - сказал она неуверенно незнакомцу и с волнение взглянул на него.

- Очень приятно, - ответил тот через несколько секунд. – Виллем.

Он повернул голову к Вивиану. Тот внимательно посмотрел в лицо человека, который внушал ему какое-то ранее неизвестное чувство. И теперь Вивиан вспомнил. Он содрогнулся в душе от воспоминания. Этот человек снился ему тогда.

На момент Вивиану показалось, что все вокруг начинает расплываться, приобретая странные формы. В глазах потемнело, на лбу выступила испарина, и он на миг перестал понимать, что происходит вокруг. Но молодой человек смог взять себя в руки. Он по-прежнему смотрел на Виллема, только теперь его глаза были широко открыты и мысли выстроились во что-то определенное.

- Извините… Мы не знакомы? – с трудом выдавил из себя Вивиан.

- Возможно. Все мы иногда встречаемся где-то. Наяву или во сне, - задумчиво протянул Виллем, все еще продолжая смотреть на молодого человека с той легкой улыбкой.

- Может звучать глупо, но… мне кажется мы встречались в моем сне.

Виллем молчал.

- Да, точно. Но почему…Почему теперь мы увиделись именно здесь? – Медленно произнес Вивиан.

- Потому что так было угодно твоему сердцу, - Виллем слегка улыбнулся.

Он поднялся с лавки. Сильный порыв ветра раздул полы плаща и слегка взъерошил длинные волосы. Неожиданно Виллем резко повернул голову в сторону Вивиана. Он слегка наклонился к нему и сказал приглушенным и слегка пугающим, словно неживым, голосом:

- Нет облегчения в Смерти. Только лишь в Жизни.

***

В Лондон вернулся уже совершенно другой Вивиан Хамфри. После пребывания в Париже он смог подумать над многими вещами, многое принять и отпустить. Жизнь его стала налаживаться. Он наконец стал Жить.

В один вечер, проявляя фото, Вивиан с теплотой вспоминал эту поездку. Он уже планировал новое путешествие. Внезапно он вздрогнул. На одной из фотографий рядом с памятником-сфинксом он увидел того самого человека. Это был, несомненно, Виллем. Все та же легкая улыбка на лице и слегка приподнятая рука, словно он взмахивает ей на прощание…

Нашу песню, друг, нам не допеть до конца.
Дети снежных острых вершин и пыльных дорог…
Мы нашли с тобой дом, где прятались чудеса.
Только грубой рукой кто-то выставил за порог.

Мы нашли утешение в дымке бессонных ночей,
В медном звоне струны и молчании книжных линий.
Среди всех худших ролей, моя - "навсегда ничей".
А когда мы уйдем, кто-то скажет: "а кем они были?

Бесполезным ярмом на шее родных и друзей?
Мрачным откликом прошлого, книжной сухою пылью?
Для таких как они, нет значения, кто важней.
И таким, как они, можно только черные крылья

Пришивать без наркоза, иглою терзая наживо.
Ведь таким, как они, уже не болит, наверное.
Ты взгляни в эти лица! Измазаны кровью и сажею.
Да, они бунтари. Не последние и не первые… "

И презрительно пнув ногой серый твердый камень,
Побредет безразлично, сонно руки сложив в карман.
Мы уйдем, оставив записку для мамы у дома:
" Если будешь скучать по мне, вглядись в придорожный туман. "

Greta

… Я бы полз, держась за стену, в темном коридоре, туша каждый огонек, разбивая каждую лампочку, только бы быть в полной темноте.

Я бы растерзал это тело на мелкие кусочки кухонным ножом, я бы сжег его, только бы больше не ощущать, как каждое утро нестерпимая боль, словно кислота, вливается в каждую его клетку, заставляя до отупления, до полного забытья глушить болеутоляющее…

Знаешь, я бы предпочел пропасть без вести, или оказаться без единой вещи на улице, перед тем, как сдохну, чтобы только не видеть этих мерзких существ, делящих между собой мое имущество…

Сыграй мне, друг мой, песню моря.

Шепчи слова мне, забывая обо всем.

Хоть миг не думай сколько в мире горя,

Когда в глазах твоих огонь блеснет.

Greta

Мы рвем - и не найти концов.
Не выдаст черт - не съест свинья.
Мы - сыновья своих отцов,
Но блудные мы сыновья.

Приспичило и припекло!..
Мы не вернемся - видит Бог -
Ни государству под крыло,
Ни под покров, ни на порог.

Вранье
ваше вечное усердие!
Вранье
Безупречное житье!
Гнилье
Ваше сердце и предсердие!
Наследство - к черту!
Все, что ваше - не мое!

К черту сброшена обуза,
Узы мы свели на нуль!
Нет ни колледжа, ни вуза,
Нет у мамы карапуза,
Нету крошек у папуль.

Довольно выпустили пуль -
И кое-где и кое-кто
Из наших дорогих папуль -
На всю катушку, на все сто!

Довольно тискали вы краль
От января до января.
Нам ваша скотская мораль
От фонаря - до фонаря!

Долой
Ваши песни, ваши повести!
Долой
Ваш алтарь и аналой!
Долой
Угрызенья вашей совести!
Все ваши сказки
богомерзкие - долой!

Выжимайте деньги в раже,
Только стряпайте без нас
Ваши купли и продажи.
Нам до рвоты ваши даже
Умиленье и экстаз.

Среди заросших пустырей
Наш дом - без стен, без крыши кров.
Мы - как изгои средь людей,
Пришельцы из других миров.

Уж лучше где-нибудь ишачь,
Чтоб потом с кровью пропотеть, -
Чем вашим воздухом дышать,
Богатством вашим богатеть.

Плевать
Нам на ваши суеверия!
Кромсать
Все, что ваше! Проклинать!
Как знать,
Что нам взять взамен неверия?
Но наши дети
это точно будут знать!

Прорицатели, гадалки
Напророчили бедлам.
Ну, так мы - уже на свалке -
В колесо фортуны палки
Ставим с горем пополам.

Так идите к нам, Мак-Кинли,
В наш разгневанный содом.
Вы и сам - не блудный сын ли?
Будет больше нас, Мак-Кинли…
Нет? Мы сами к вам придем.

Высоцкий гениален, бесспорно!

https://avtor.net.ru/page-id-10454.html
Coyot - Хиппи
This is the end…

Кислотный дождь из карамели
Ты насыщаешь свой голодный желудок
Кусочками радуги,
Запечённой в звёздах Луной,
Растворяешь мозг дымом другой жизни
Говорящими грибами
Ты… и такие, как ты
Разноцветные.
Сиди на извивающейся траве
Жди, когда страна умрёт за тебя…
Война закончена
Идея мертва
Сознание разрушено
Стёкла очков уже не фиолетовые
Но чёрные
И кровавые
И под ними бесцветные глаза
Конец революции цветов
Вход в Хайт-Эшбери закрыт…

___________________________

https://stihoslov.ru/view.php?id=23263

маленький хиппи - rasvetka

я маленький хиппи, которому хочется кушать,
бездомный бродяжка, смешной безымянный поэт,
я самокопаюсь в душе, самотрахаюсь в душе,
я замысел, вымысел бога, которого нет.

я просто цветная картонка, макет манекена,
солдатик из олова, собственный марочный глюк,
и город мой - сплошь бутафорские серые стены,
и солнце моё - бутафорский оранжевый круг.

и сердце моё - пластилиновый жалкий комочек,
придуманный бог его греет в кармане пальто,
я - маленький стих на 12 рифмованных строчек,
я тот, кто… я тот, что…
я кто?

_________________________

https://stih.by.ru/club/nadin/stihi.html

Стих похож один на другой:
Тот про хиппи, а тот про крылья.
Этот снова про хиппи, про крылья,
про любовь, но эти - фигня.
А мне просто хочется чаю,
А мне просто хочется встречи
С кем - нибудь, кто прорвется сквозь серость
Моих глупых стихов.
Неужели я, правда, не гений?
Тогда что же случится с прошлым,
Часть которого соткана тонко
Из любви к себе и мечтам?
Может, правда сжечь паутину,
Подарить блокнот тараканам,
Научиться дышать кислородом
И уснуть, ведь уже шесть утра…

********

Пацифический дождь посыпался с неба,
Каждый второй считается хиппи.
Ну а кто же я, если лишь люблю рельсы,
Старый рок-н-ролл и цветы на стенах.
Каждый второй носит феньки,
Купленные в новом магазине " Гуччи "
Ну а кто же я, если нет ниток,
Чтоб доплести последний узор?
Кто же я, если нет денег?
Сейчас же у хиппи свои машины,
Сейчас же у хиппи свои мысли,
Прочитанные в новом светском журнале.
Я вырву страницы из тонких романов,
Я вытащу ленты из кассет группы "Демо "
Я докажу, что мы все еще живы.
Я, рок-н-ролл и звезды…

Если любовь уходит, какое найти решенье?
Можно прибегнуть к доводам, спорить и убеждать,
Можно пойти на просьбы и даже на униженья,
Можно грозить расплатой, пробуя запугать.

Можно вспомнить былое, каждую светлую малость,
И, с болью твердя, как горько в разлуке пройдут года,
Поколебать на время, может быть, вызвать жалость
И удержать на время. На время — не навсегда.

А можно, страха и боли даже не выдав взглядом,
Сказать: — Я люблю. Подумай. Радости не ломай. —
И если ответит отказом, не дрогнув, принять, как надо,
Окна и двери — настежь! —Я не держу. Прощай!

Конечно, ужасно трудно, мучась, держаться твердо.
И все-таки, чтоб себя же не презирать потом,
Если любовь уходит — хоть вой, но останься гордым.
Живи и будь человеком, а не ползи ужом!

Эдуард Асадов

Он сидел скрестив ноги в окружении высокой луговой травы. Где-то за горизонтом гулко прокатился раскат грома, от которого у Веника пробежал по спине приятный озноб. Он закрыл глаза и с размаху рухнул в траву. С упоением вдыхая прохладный воздух, в котором перемешался запах дождя и ароматы луга, парень вдруг широко улыбнулся. Трава щекотно прикасалась к его уху.

Веник лежал на лугу, и ему казалось, что он растворяется в этом всем. Исчезает его одежда, тело сливается воедино с землей, а длинные волосы переплетаются с травинками и наконец тоже исчезают. И его больше нет. Как нет ни мыслей, пожирающих душу, ни проблем…

Громыхнуло ближе. Веник открыл глаза и поднялся, вернувшись в реальность, от которой тут же захотелось убежать. Он скрутил косяк и закурил. Сладкий дым заполнил каждую клеточку его тела. И снова эта сладкая потеря реальности…Хоть на какой-то промежуток времени…Хоть немного…

Иногда хочется поговорить. Да не просто поговорить, а излить душу. Выплеснуть все. что накопилось за долгое время, все, до самой последней капли. Но в такие моменты никого не оказывается рядом. Ни-ко-го. И ты сидишь в своей комнате, свесив ноги с дивана, и не знаешь, что делать. Не знаешь, как избавиться от этого ужасного чувства, когда твои же мысли разрывают душу на клочки, выжигают сердце и разум, раздирают когтями плоть… Хочется кричать, выть, царапать и резать тело, только бы заглушить болью физической душевную. И ты понимаешь, что сам взрастил в себе этот ад, сам дал ему пищу, опрометчиво пологая, что сможешь его контролировать. Ан-нет, господин! Теперь ты раб самого себя. Раб своего же кошмара.

Но ты в который раз берешь себя в руки. В который раз отделяешься от всего этого. Потому что нельзя показать. И ты покорно плетешься обедать, еле справляясь с собственным размякшим и пульсирующим телом. А там веселый смех родственников, сестра-оптимист… Все беззаботно болтают. Но тут на тебя бросили взгляд со словами: "Сколько можно раскисать? Какая-то ты…" И продолжили свою легкую беседу.

И сейчас для них ты просто глупый и странный подросток, который не понимает ничего. Которому ничего не нужно и ничего не интересно. Все думают, что отлично тебя знают. Но не знают ровным щетом ничего… Потому что никому не интересно. Люди безразличны. И самое обидное, что к тебе порой больше понимания и сострадания проявляют знакомые и друзья, нежели те, с кем ты всюжизнь жил под одной крышей.

Здравствуй, Гензель.

А я здесь смотрю на звезды.

Знаешь, Гензель,

Мне стало совсем одиноко.

Я пишу тебе,

Стало быть, все серьезно.

Дружба ведь не имеет же давности срока?

Милый Гензель,

Ты там уже вырос, наверное.

Помнишь, Гензель,

Эту глупую дурочку Гретель?

Что по вымышленным слала конверты,

И ждала, идиотка, оттуда ответа.

Это, Гензель,

Мои последние строчки.

Слышишь, Гензель,

Поверь мне, так ночь хороша!

И сегодня собралась поставить точку

Моя выжженная бессонницами душа.

Все без строя, без рифмы здесь,

Знаю, Гензель

Ты прости меня, бездарь. Что-то руки дрожат.

Так, наверное, всегда перед шагом в бездну.

Но уверенным должен быть каждый шаг.

Вот допита бутылка,

Поверишь, Гензель,

Мне смешно даже думать о том, что потом.

Что же ждет меня в темной холодной и вязкой?..

Ну и да, приглядишь за моим котом?

… И мы с тобой будем сидеть на уютном диванчике кофешопа, в котором будет играть тихая музыка, а странный сладковатый запах заполнит каждый атом, каждую клеточку тебя, меня и всего окружающего. Будем сидеть, глядя в окно. А там - зима. И тихий снег ложится на теплое стекло окна и тает. По замерзшему каналу катаются на коньках дети и взрослые. Ты будешь глядеть на них и улыбаться. А я буду глядеть на тебя…

А после мы побредем по белой аллее, разглядывая огни фонарей. И мы будем самыми счастливыми на свете. Обязательно.

Твоя рука как лилия бела,
В твоих глазах озера серебра,
И летний ветер спутал золото волос,
Коснувшись губ, тех, что алее роз.

Твой тихий смех —ах, я в него влюблен!
И миг, тот, что с тобою проведен,
Я променял бы на столетия без тебя.
Ах, что за счастье, Боже, жить любя!

И когда ты попадешь туда,
Откуда не вернуться никогда,
Не сомневайся ни на миг — я за тобой!

Сейчас мы вместе. И твоя рука
В моей руке. И вот уж облака,
Укрыли небо плотной пеленой.

27/06/2012

sphinx