Это просто Вьюи блог

Не знаю - права ли,
не знаю - честна ли,
не помню начала,
не вижу конца…
Я рада,
что не было встреч под часами,
что не целовались с тобой
у крыльца.
Я рада, что было так немо и прямо,
так просто и трудно,
так нежно и зло,
что осенью пахло
тревожно и пряно,
что дымное небо на склоны ползло.
Что сплетница сойка
до хрипу кричала,
на все побережье про нас раззвоня.
Что я ничего тебе
не обещала
и ты ничего не просил
у меня.
И это нисколько меня не печалит, -
прекрасен той первой поры неуют…
Подарков не просят
и не обещают,
подарки приносят
и отдают.

Я не помню тебя, извини!
Я забыл твои губы и руки.
Обрываются в памяти дни,
Заостряясь на вечной разлуке.
Где- то в будущем, может, поймем,
Как нелепо все вышло и странно,
А пока что ползет день за днем,
И рубцом покрывается рана.
Жизнь столкнула и жизнь развела,
Перепутала наши дороги.
Все прошло- разметалась зола,
И смеются жестокие боги.
Я не помню тебя, извини!…
Тяжело привыкаю к разлуке,
Только все эти серые дни
Я ищу твои губы и руки…

Я прощаюсь с тобою
у последней черты.
С настоящей любовью,
может, встретишься ты.
Пусть иная, родная,
та, с которою - рай,
все равно заклинаю:
вспоминай! вспоминай!
Вспоминай меня, если
хрустнет утренний лед,
если вдруг в поднебесье
прогремит самолет,
если вихрь закурчавит
душных туч пелену,
если пес заскучает,
заскулит на луну,
если рыжие стаи
закружит листопад,
если за полночь ставни
застучат невпопад,
если утром белесым
закричат петухи,
вспоминай мои слезы,
губы, руки, стихи…
Позабыть не старайся,
прочь из сердца гоня,
не старайся,
не майся -
слишком много меня!

"Я поняла -
Ты не хотел мне зла,
ты даже был предельно честен где-то,
ты просто оказался из числа
людей, не выходящих из бюджета.
Не обижайся,
Я ведь не в укор,
ты и такой мне бесконечно дорог.
Хорош ли, нет ли -
это сущий вздор.
Любить так уж любить -
без оговорок.
Я стала невеселая.
Прости.
Пуская тебя раскаяние не гложет.
Сама себя попробую спасти,
никто другой меня спасти не сможет.
Забудь меня.
Из памяти сотри.
Была - и нет, и крест поставь на этом.
А раны заживают изнутри.
А я еще поеду к морю летом.
Я буду слушать, как идет волна,
Как в грохот шум ее перерастает,
как, отступая, шелестит она,
как будто книгу верности листает.
Не помни лихом,
не сочти виной,
что я когда-то в жизнь твою вторгалась,
и не печалься -
все мое - со мной.
И не сочувствуй - я не торговалась."

Напрочь путь ко мне отрезая,

чтоб не видеть и не писать,

ты еще пожалеешь, знаю,

станешь локти себе кусать.

Чтоб не видеть…

Но ты увидишь.

Взглянешь - взгляда не отведешь.

Ты в метельную полночь выйдешь,

а от памяти не уйдешь.

—Обхватить бы двумя руками,

унести б ее за моря!

Почему же она такая?

Отчего она не моя?

Снег летит над землей застылой,

снег рассыпчатый и сухой, …

А ведь было бы счастье, было, -

оказался кузнец плохой.

Надо верными оставаться,
до могилы любовь неся,
надо вовремя расставаться,
если верными быть нельзя.

Пусть вовек такого не будет,
но кто знает, что суждено?
Так не будет, но все мы люди…
Все равно - запомни одно:

я не буду тобою брошена,
лгать не станешь мне, как врагу
мы расстанемся как положено, -
я сама тебе помогу.

Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к
воротам…
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.

4

Тревога. Грусть. Приходит почтальон -
Ни весточки о милом человеке…
А городок метелью занесён
До самых крыш. И, кажется, навеки.

Наш новый дом в сугробах под горой,
К нему бежит петлистая дорожка,
В нём есть окно за ледяной корой,
Печурка есть, горячая картошка.

Есть девочка. Зелёные глаза,
Лукавый рот и бантик цвета мака.
Есть девочка. При ней нельзя заплакать,
При ней нельзя о горьком рассказать.

Она поймёт. С недетской теплотой
Ладошки мягкие ко мне на плечи лягут…
Нельзя при ней, при маленькой такой, -
Ей рано знать печаль житейских тягот.

Я напишу ей буквы на листе,
Я нарисую зайчика в тетради.
Я засмеюсь - её улыбки ради.
Я буду плакать после, в темноте…

"Они сидели все вместе и в то же время врозь"

"Лилек Я вижу ты решила твердо. Я знаю, что мое приставание к тебе для тебя боль. Но, Лилек, слишком страшно то, что случилось сегодня со мной, что б я не ухватился за последнюю соломинку за письмо. Так тяжело мне не было никогда — я должно быть действительно черезчур вырос. Раньше прогоняемый тобою я верил во встречу. Теперь я чувствую, что меня совсем отодрали от жизни, что больше ничего и никогда не будет. Жизни без тебя нет. Я это всегда говорил всегда знал, теперь я это чувствую, чувствую всем своим существом, все все о чем я думал с удовольствием, сейчас не имеет никакой цены - отвратительно. Я не грожу и не вымогаю прощения. Я ничего с собой не сделаю - мне через чур страшно за маму и Люду, с того дня мысль о Люде как то не отходит от меня. Тоже сентиментальная взрослость. Я ничего тебе не могу обещать. Я знаю нет такого обещания, в которое ты бы поверила. Я знаю нет такого способа видеть тебя, мириться который не заставил бы тебя мучиться. И все таки я не в состоянии не писать не просить тебя простить меня за все. Если ты принимала решение с тяжестью с борьбой, если ты хочешь попробовать последнее ты простишь ты ответишь. Но если ты даже не ответишь, ты одна моя мысль, как любил я тебя семь лет назад, так люблю и сию секунду, что б ты не ни захотела, что б ты ни велела, я сделаю сейчас же, сделаю с восторгом. Как ужасно расставаться, если знаешь, что любишь и в расставании сам виноват. Я сижу в кафэ и реву надо мной смеются продавщицы. Страшно думать, что вся моя жизнь дальше будет такою. Я пишу только о себе а не о тебе. Мне страшно думать, что ты спокойна и что с каждой секундой ты дальше от меня, и еще несколько их, и я забыт совсем. Если ты почувствуешь от этого письма что нибудь кроме боли и отвращения ответь ради христа ответь сейчас же я бегу домой я буду ждать. Если нет - страшное страшное горе. Целую. Твой весь Я " Письмо В. В. Маяковского Л.Ю.Брик (22 декабря 1922 года)

я встану как обычно - очень рано
ты, как обычно, встанешь где-то в полдень,
а время не затянит мои раны
ведь я хронически тобою сильно болен: 3

Говорят, если присмотреться-можно увидеть сцену как Каин убивает Авеля (библейская сценка).

Мосты разведутся как люди,
случайно увидев другую реку

Мне 18, есть старший брат, которому 23.Он не работает, не учится, бандитос одним словом, все время только какие-то "мутки". Постоянно сосет у родителей деньги, своровал все золото какое только мама хранила для нашего "приданого". Во всех бедах, что он чмо, он винит только родителей, якобы они не купили ему ни квартиру, ни машину, да и вообще родители лохи, т.к не имеют никакого бизнеса, а простые рабочие. Поэтому, каждый раз, приходя домой накуренным или пьяным, он им это припоминает, что мы живем как "лохи", и что у его друзей-армян родители все крутые, все дарят своим детям хаты да машины. Начинается все с этого, потом все заканчивается драками… Пишу это и реву. Да, вы скажите, наверное, что это за родители терпилы, но так оно и есть, особенно материнское сердце все прощает всегда, хотя бедная мама, что только не услышала в свой адрес, про папу вообще молчу…

Вот и сегодня. Я его за брата-то не считаю, потому что в детстве от него только пендюлей получала, а потом смотрела на улице как соседский мальчик гуляет за ручку со своей сестренкой младшенькой. И он, зная, что он для меня никто, пустое место, выпивший, вцепился в меня, поднял на меня руку, со словами "почему ты меня за брата не считаешь!". Его любимое мое место - лицо. Не знаю, с чем это связано… маленькой он меня любил на полу ногами пинать-избивать, сейчас, когда я уже девушка, симпатичная, он меня старается брать за лицо.

Ну, в общем, завтра планирую идти снимать побои и написать заяву. На нем и так несколько дел висит, может мое уже последней каплей будет, и его закроют, стыдно так рассуждать… Наверное, это грех. Но видит Бог, как все надоело, надоело нести этот крест в виде "брата".

Больше всего расстраивает, что я в 11, экзамены сейчас, выпускной, все дела, а я, не дай Бог, с синей рожей завтра проснусь. Ни о каких экзаменах что-то и не думается.

Пристрелите меня, пожалуйста.

Что толку трогать ножкой омут, когда ныряешь с головой?