слышишь?

проводить ночи с уэлшем, фарфоровой чашкой кофе,
думать, что эти линии просто не ловят связь.
где-то внутри готовится к атомной катастрофе,
после которой мне уже не захочется встать.

через пару недель или месяцев мое сердце спустит курок.
есть вещи, после которых не хочется подниматься.
тебе пора бы выучить их, дружок.
раз ты можешь с ними так управляться.

не забывать, как ты дышишь, как вслух читаешь,
как держишь за руку и как говоришь во сне.
может ты тоже самое ощущаешь,
но не ко мне.

выхвати из мрака подобно лучам софита, береги, я от неприятностей не привита,
протяни мне руку, если под моими ногами бездна,
научи,
научи меня быть
нЕбесполезной.

верь в меня, даже когда я несу ахинею, когда злая, усталая или третий месяц болею, понимай меня, мою душу-судоку-ребус,
полюби меня,
как всегда мне это хотелось.
а иначе куда же я денусь?

похвали меня, укажи на мои недостатки, и прости, ведь с меня даже взятки гладки,
отрезвляй от непомерного ЧСВ,
и читай мне вечером по главе.

только в зеркало посмотрюсь, не слукавишь -
ну с кого мне требовать это?
с себя лишь

ты тут ногами топчешь городские улицы и проспекты
и засыпаешь ночами в два раза дольше.
обсуждешь Чехию, Кафку и визовые аспекты,
в 2.38 ночи он получит две точки.
и ничего
больше.
и потом ты пытаешься спать,
тебя накрывает от мыслей эпелепсия.
когда хочется что-то не отпускать,
а оно само тебя отпустило.
и потом, после этого фарша/треша, ты пишешь в своих блокнотах
о вещах, что важнее магнитный и взлетных полос:
" счастье, когда на всем белом свете есть кто-то,
кто все еще помнит запах твоих волос".

Ты ждёшь от меня письма, я жду от тебя подвоха.
Литое молчанье врастает поглубже вдоха.
Но главное не признаться,
что мне без тебя
так
плохо.

Человеческое лицо, душа в клочья, у тебя что ни фраза - то сломанный позвоночник, а глаза ледяные, волчьи, объясни же, чего ты хочешь?
Я бежала в Тибет, в горы, видела нищету и голод, ты стоишь молод и раскован, только льется за словом слово, горьким мёдом, кипящим оловом.

мое сердце разбивается на десяток десятых, сотых, тысячных толп не замечаю мимо. проходят дни, и вроде бы траблы мнимы, но кроет так, что не помогает похоже ни алко, ни прозак.
то стихами, то прозой по каменным мостовым, где дороги так дороги.
не сыпь соль на рану. после каждого разговора хочется заткнуть уши и больше не слушать, не слышать, мечтать куда-то деться. судорожно раздеться, разреветься и спать.
спать, спать, спасать себя в бесконечном движении транспорта, рук, мальтешении звуков перед глазами.
спрячь свои оправдания и задуши меня надеждами, словами о вере в будущее, о вере в настоящее, стоящее.

хочется выкупить у какого-нибудь пожилого инженера универсальный декодер - и обрести дар всегда быть понятым правильно

хочется сгрести воедино свою жизнь, как груду костей, и составить ровный позвоночник, и ребра, и череп, и все берцовые и лучевые, ничего не упустив, и узнать наконец, что же я за зверь

хочется уметь правильно монтировать жизнь, без пауз, глупых перебивок и неудачных дублей

хочется каждую минуту знать, что тебе хватит сил на всю ту огромную важную жизнь, которую ты себе надумал

хочется, чтобы мои ребята, крепкие, хрусткие, свежие, как зеленые яблоки, были наглы, веселы и счастливы и иногда звонили сообщить мне, что соскучились

хочется, чтобы все были рядом, но никого - над душой

хочется уметь режим, пунктуальность и исполнять обещания

хочется не бояться маминой смерти и не пытаться представить, каким будет мир, когда ты больше не сможешь прийти к ней под бок пожелать спокойной ночи и прохохотать с нею в итоге до пяти утра

хочется везде ездить, но чтобы где-то был - дом

хочется выбраться из космолета "Москва" и протереть там, снаружи, лобовое стекло, а то больно грязное

хочется всегда ощущать, какое это баснословное везение - быть таким живым

хочется уметь просыпаться пятилетним в палатке рядом с мамой, тринадцатилетним, впервые собирающимся на журфак, или в лете, на краю земли, рядом с любимой, загорелой, совершенно ослепительной спиной

хочется заслужить себе по-настоящему крутую, мудрую, стильную, ироничную, насыщенную старость

хочется, чтобы волосы нужной длины вырастали за два часа в специальной камере

хочется раздать нафиг всю адову прорву вещей и книг

хочется научиться проникать любимым людям в головы с ведром и шваброй и все дочиста отмывать там от параной, предрассудков и заблуждений

хочется, чтобы Король на самом деле был жив - сидел сейчас где-нибудь на частном острове у Занзибара, с семилетним Блэнкетом на коленях, праздновал свободу, цитировал Элизабет по телефону очередную статью о результатах собственного вскрытия и смеялся, не стесняясь больше рассыпающегося лица

да кому ты нужна, глотающая снотворное, чтобы спать?
теряющая по-пьяне всю свою эфемерность, разумность, стать?
промокшая, потрёпанная дождём, как неряшливая болонка.
затасканная, словно старая кукла в руках ребёнка.

повседневность бьет меня по щекам с напущенной честностью,
те же чашки, потертые мысли и как всегда рано вставать,
кто-то пишет мне:
«он просто убивает меня своей резкостью»,
я отвечаю: «счастливая ты. меня некому даже поубивать».

слышишь чье-то «люблю», и выкидываешь себя мысленно в форточку,
меня просят упроститься, а я честно не понимаю как,
мне кричат: «тебе просто нравится изображать одиночку»,
я отвечаю: «вовсе нет, наизображалась уже сполна».

незаконченный чай на столе, и я без тебя не закончена,
рифмы гнутые, вечный бардак, и голос мой нем,
мои чувства к тебе обесточенные жизнь давно кончили,
но если раньше я жила этой болью, то теперь не живу ничем.

а душа у тебя старухи, и шаги не всегда легки…
люди смотрят в тебя, как в телек и пытаются угадать,
сколько новых рубцов на теле, каково это… погибать.
микрофоны фонят и злятся.ты стесняешься хрипотцы
и не думаешь раздеваться для того, кто тебе в отцы,
по желанию, не по росту. место крайнее, ряд левей.
ты привыкла быть просто гостьей. мимолётною, но своей.
ухмыляешься. ждёшь оваций. привыкала к такому год.
на одной из полночных станций поджидает Чеширский кот
тебя пьяную в хлам, Алиса. и не стыдно с таким вот жить?
мой единственный стержень высох, но кремацию отложить..

А если мы встретимся, ты сделаешь вид, будто не знаешь меня?
Или твои глаза наполнятся неописуемой радостью?
А если, когда пройдёт уже много лет, ты поселишься в соседней квартире.Ты будешь брать у меня из рук сахар/соль и что-то покрепче?
А если мы уедем с тобой вдвоём, например в Париж, а там разойдёмся по разным маршрутам, мне продолжать считать этот город, городом-любви?
А если я тебе случайно позвоню, ты ответишь?
Или скинешь, как ни в чём не бывало?
А если буду писать тебе письма? Ты откроешь хоть одно с интересом? Или выкинешь сразу в урну, так и не прочитав?

я тебя разлюбила. в семь тридцать утра.
ты за круглым столом ел на завтрак
омлет,
а я думала: «странно, ведь только вчера,
я любила тебя. а сейчас – уже нет».
тот же лоб и над ним непослушная прядь,
взгляд с прищуром, сводящий когда-то с
ума…
я всегда так боялась тебя потерять,
а теперь потеряться готова сама.
сколько было труда наши судьбы связать
и потом на себе эту ношу нести…
оказалось, гораздо труднее сказать:
«я тебя разлюбила. так вышло. прости.»