Когда я зашёл в кабинет, то там стоял запах жары. Он возникает, когда на небе нет ни одного облака и солнце палит беспощадно с самого утра.

В доме стояла гробовая тишина и я бесшумно закрыл дверь, чтобы не нарушить её, не спугнуть этот момент.

Это лето странное. Кажется, я не первый год характеризую данный промежуток времени этим прилагательным. Однако сейчас можно сказать, что я должен быть рад, ибо позволил себе быть счастливым и не беспокоиться о чём-либо. Я так и поступил бы, если бы не одно «но», заключённое в форму своеобразной паранойи, настойчиво шепчущей в голову, что может произойти нечто плохое. Разумеется, я привык к тому, что всё самое плохое всегда случалось именно летом. Анна предполагала, что мне стоит поговорить об этом с психологом. Я и сам об этом думал, но ныне не особо вижу смысл. Есть проблемы, которые должны вытравливаться самостоятельно, дабы можно было досконально изучить и выучить способ их устранения. Но Анне стоит отдать должное, ибо она спокойно восприняла моё место работы.

Скорее всего, я просто не привык к спокойствию и уверенности в человеке, который рядом. Опять же, Анна сказала, что понимает меня и её это не задевает. Надеюсь, что так. Во всяком случае, я попросил её немного подождать, пока моё измотанное сознание примет факт того, что рядом может быть человек, который не смотрит куда-то в сторону.

В нынешних отношениях нет какого-то бешеного огня, нет истерик, нет разборок, нет недомолвок, мы знаем недостатки друг друга и примирились с ними. Если подвести итог, то мы просто любим, уважаем, прислушиваемся и не ищем лучшего в ком-то постороннем. Вероятно, это и есть та самая «зрелая» любовь, когда нет того безумия, которое прожигает насквозь и вынуждает совершать воистину безрассудные поступки, но есть желание оберегать друг друга, находить компромиссы и расти вместе. Прискорбно лишь то, что достижение такой любви подразумевало сильнейшую боль.

Но оно того стоило.

я так люблю этих уличных музыкантов, которые играют что-то не очень известное и не самое банальное (ну, возможно это только для меня), например сейчас девочка алаи оли пела. а я сколько живу, рядом не встречала тех, кто их особо знает. ну в плане — не попса-попса, не цой и иже с ними, и мне такие моменты очень нравятся. ну потому что чувствуешь ту самую причастность, которая не про "общее место". это не то же самое, в общении со знакомыми — "о, я тоже такое слушаю", это совсем другое. когда это всплывает фоном, от уличных музыкантов, это как будто какие-то нити, связывающие всё вокруг, становятся на миг видимыми. когда в питере много лет назад я искала глазами тех, кто пел "лететь", потому что не было возможности остановится, или когда в моём городе вдруг кто-то запел д’ркина, которого вообще удивительно, что кто-то знает.

и я поняла, что она поёт "крылья", на последней фразе, когда уже прошла, спеша на электричку. и я почему-то резко обернулась, и увидела что она это заметила.

интересно, нравится ли им это, ловят ли они такие моменты, когда в бесконечном потоке людей (не из тех, кто прямо подходят поговорить-потусить-познакомится, потому что между ними точно есть возможность для контакта), в этом конвеере людей, которые тебе никто, ты на миг видишь ту самую искру во взгляде.

Leave me where the moonbeams carve through the leaves like blades

Lay me in the tall-grown grass in a shallow grave

Let it have me

I’ve got a place in the world and I found out where

Out in the night all alone in the way out there

I ain’t lonely, I’m long lost

я могу тебе рассказать про это райское место, там, у причала,. как ты бы кончала,

выкрикивая всякую неприличную ерунду, и о том, что нет эталона и идеала для меня ебанутого,

кроме тебя

в бреду.

а ещё добавить,

что я без тебя умру,

без твоих пьяно-ночных звонков,

смс: «я скучаю как сука»,

и без этих миров,

прожженных тоскою мест,

где меня томила любая с тобой разлука.

написать, как мокрая, голая, пьяная ты читаешь мои стихи,

и о том, что никто красивее тебя не курит, не любит и не смеётся. все вокруг- сплошные, блядь, пустяки, у меня от тебя взрывается, а не бьется,

а потом, спустя время,

сказки, которые сам

придумал, чтобы ты поскорее уснула.

огромной ладонью, гладя по волосам,

и сквозь сон: я жила без тебя как дура…

как мы спорим, что Питерская архитектура,

и дома,

и музеи,

и улицы носят в себе всю грусть,

а ещё те слова,

ты скажешь мне в Колизее:

— без тебя здесь до дрожи всего боюсь.

обо всем этом сладко, взахлёб, бесконечное количество наших с тобой минут,

говорить, чтобы ты могла визуализировать и бредить.

но пока у меня на очереди

1923-ий возможный маршрут,

и миллион разных мест,

где я мог бы

тебя

наконец

встретить.