All for nothing

Мне нравится Москва, но это совершенно не мешает
люто её ненавидеть. Она — враг, которому я сдаю одно
сражение за другим. Все мегаполисы — пасти многоглавого
Кроноса, а Москва — самая ненасытная из них.
Макс Фрай, «Ключ из жёлтого металла»

Чем Москва отличается от города К.? Глупый вопрос, понятно, что всем: названием, страной, климатом, размерами. Но самое главное – темп жизни. Москва – мегаполис, тут все вечно спешат не торопясь посидеть в кафе с ноутбуком, вечно на связи с остальной вселенной и вечно заняты только собой. Москвичи сплошь эгоисты, которых не волнуют проблемы ближних; они же постоянно беспокоятся о проблемах вселенского масштаба и готовы накормить всех голодных, приютить всех бездомных и провести революцию в ближайшем африканском мини-государстве. Москва – город противоречий, вечного шума и движения, непрекращающейся жизни. Не чета мирному К., где жизнь останавливается каждый вечер после девяти и прекращается на выходные. Здесь под вечер даже выходить из общежития страшновато: ощущение, будто идёшь по вымершему городу. Парадоксально, но куда спокойнее в шумном городе идти мимо пробок, шарахаясь от сигналящих машин и уворачиваясь от лихачей на бесконечных переходах и перекрёстках. Впрочем, тут уже кто к чему привык. Когда живёшь в мегаполисе – этого не замечаешь вообще, но стоит немного пожить в тихом месте вроде К. – и по возвращении шум обрушивается на тебя, как мешок с мукой на голову.

Кстати, о «возвращении». Я боялась, что приеду домой – а там уже вроде как и не дом, и близкие уже не такие близкие, и вообще, от той, московской жизни уже мало что осталось. Но то ли три месяца – не такой большой срок, то ли мне просто повезло, но дом был и остался домом. Это на самом деле замечательно – знать, что где-то на Земле ещё есть место, куда можно вернуться. То есть общага – это, конечно, замечательно, но всё-таки это общежитие, а даже самое классное общежитие (моё – далеко не самое классное) нельзя назвать домом. Уж точно не спустя всего три месяца.

У нас тут, кстати, война закончилась. Правда, говорят, ненадолго, потому что ХАМАС уже собирает деньги и оружие с других стран, в основном с европейских. Ладно, несколько месяцев есть в любом случае, а пока надо решать более насущные проблемы — личные и с войной не связанные. Например, надо готовиться к местному экзамену. Я ж гений игорь северянин и сдавать его буду на полгода раньше остальных. Ну и прекрасно, потому что общежитие уже в печёнках сидит. Или не прекрасно, потому что сдам экзамен — обязана буду зависнуть в этой стране ещё на шесть лет примерно, как раз смогу посмотреть на боевые действия во всей красе. Короче, неясно пока, что делать, но к экзамену разнесчастному готовиться надо. Благо, он лёгкий, хоть и тупой. Открыла пробник — слегка прифигела:

Что, простите? Ковры? Чудовища? Я ради этого (м) училась 11 лет в школе и ЕГЭ сдавала? Кстати, зачем я вообще ЕГЭ сдавала?

Ладно, через пять дней в Москву. Там чуть полегче будет. Или не будет.

Конечно, разумеется. Нам мало 1500 ракет за шесть дней. Давайте ещё подкладывать бомбы в автобусы и торговые центры.

Особенно доставляет строчка в новостях: "Активисты террористического движения ходят по улицам и раздают конфеты и прочие сладости в честь большого праздника — удачного теракта".
Конфеты, мать вашу. И прочие сладости.

Перемирия не будет.

"Всё в порядке, не о чем беспокоиться, дети." Они повторяют это по сто раз в день, как мантру.

Всё в порядке, не о чем беспокоиться. Если сильно повезёт, война прекратится через два дня. Это если заключат перемирие. Если нет — подключится Хезбалла, и подключится с севера, как раз там, где мы. Но пока волноваться не о чем.

И вообще, какая война? "Война" — это неполиткорректно, примерно как "негр" про афроамериканца. Не война, а масштабная антитеррористическая операция. Запомнили, дети? Давайте все вместе повторим: мас-штаб-на-я ан-ти-тер-ро-ри-сти-чес-ка-я о-пе-ра-ци-я. Ещё раз, дружнее. Вот так, молодцы.

Вам совершенно не о чем беспокоиться, вы в хороших руках. Если услышите сирену — спокойно, без паники спускайтесь в бомбоубежище. На всякий случай всегда носите с собой все документы и воду, а то мало ли что. Если сирена застала на улице — не паникуйте и не бегайте. Ложитесь на землю и молитесь, чтобы в вас не попало.

Всё хорошо, так и передайте родителям. Мы даже продолжаем учиться в обычном режиме. На уроках учим слова "война", "взорваться" и "надежда".

Преподавателя забрали в армию? Не переживайте, он взрослый сильный мужчина. Авось его не убьют. Мы не будем думать о том, что он сам точно будет убивать и калечить. И о том, что он в этой стране без году неделю, и у неё нет никакого морального права заставлять его воевать. Мы об этом помолчим, чтобы вы не волновались.

И вообще, всё хорошо. Всё просто замечательно, не о чем беспокоиться. А теперь давайте все вместе пойдём посмотрим комедию и порадуемся, что в нас пока не стреляют.

Спасибо тебе огромное.

У нас тут ракеты падают. Ну то есть пока не у нас, а на юге страны. За двое суток — пять сотен. Немножко в центре. Через несколько дней доберутся до севера, и мы тоже будем сидеть в бомбоубежище. Мои классные родители даже не удосужились узнать, что тут творится. И правда, какая разница. Истеричные однокурсницы бегают и орут: "О боже мой, война, мы все умрём!". Люди с нервами покрепче сидят и делают вид, что всё ок. Только за новостями следят внимательнее обычного.

Я рассказываю тебе, что происходит. Ты не ахаешь, не ужасаешься и не пытаешься меня успокоить. Ты отвечаешь: "Понятно, а теперь давай музыку послушаем) ". И скидываешь несколько красивых песен. Спасибо, что понял всё. Спасибо за такую реакцию. Мне уже легче.

Список того, что меня раздражает:

• безответственность;
• задушевные разговоры о чувствах (вроде "…и ты понимаешь, в моей душе живёт вечная осень, и тяжёлые мысли не дают спать по ночам");
• повышенное внимание ко мне;
• женский вокал (не в счёт разве что Хейли Уильямс и Флоренс Уэйч);
• бессонница;
• когда кто-то говорит «Наверное», «Я не знаю» или «Я подумаю»; (!!!)
• убираться в квартире;
• глупости;
• объяснять;
• обниматься;
• когда меня называют «Сашенька»;
• крики;
• когда кто-то просит дать отпить из моей бутылки или откусить бутерброд;
• голос Насти Овсянкиной;
• домашние задания;
• бестселлеры;
• люди, которые пытаются со мной разговаривать, когда я в наушниках;
• непонимание;
• ограниченность;
• прокрастинация (моя);
• когда что-то идёт не по плану;
• неприятные запахи;
• геи и их защитники;
• вегетарианцы;
• курильщики, которые думают, что курение — их личное дело;
• когда что-то болит;
• тупые комедии;
• мемы и цитатки из пабликов;
• неловкость;
• начало занятий в восемь утра.

Тэффи
" Демоническая женщина"

Демоническая женщина отличается от женщины обыкновенной прежде всего манерой одеваться. Она носит черный бархатный подрясник, цепочку на лбу, браслет на ноге, кольцо с дыркой «для цианистого калия, который ей непременно пришлют в следующий вторник», стилет за воротником, четки на локте и портрет Оскара Уайльда на левой подвязке.
Носит она также и обыкновенные предметы дамского туалета, только не на том месте, где им быть полагается. Так, например, пояс демоническая женщина позволит себе надеть только на голову, серьгу на лоб или на шею, кольцо на большой палец, часы на ногу.

За столом демоническая женщина ничего не ест. Она вообще никогда ничего не ест.

— К чему?

Общественное положение демоническая женщина может занимать самое разнообразное, но большею частью она — актриса.

Иногда просто разведенная жена.

Но всегда у нее есть какая-то тайна, какой-то не то надрыв, не то разрыв, о которой нельзя говорить, которого никто не знает и не должен знать.

— К чему?

У нее подняты брови трагическими запятыми и полуопущены глаза.
Кавалеру, провожающему ее с бала и ведущему томную беседу об эстетической эротике с точки зрения эротического эстета, она вдруг говорит, вздрагивая всеми перьями на шляпе:

— Едем в церковь, дорогой мой, едем в церковь, скорее, скорее, скорее. Я хочу молиться и рыдать, пока еще не взошла заря.

Церковь ночью заперта.
Любезный кавалер предлагает рыдать прямо на паперти, но она уже угасла. Она знает, что она проклята, что спасенья нет, и покорно склоняет голову, уткнув нос в меховой шарф.

— К чему?

Демоническая женщина всегда чувствует стремление к литературе.
И часто втайне пишет новеллы и стихотворения в прозе. Она никому не читает их.

— К чему?

Но вскользь говорит, что известный критик Александр Алексеевич, овладев с опасностью для жизни ее рукописью, прочел и потом рыдал всю ночь и даже, кажется, молился — последнее, впрочем, не наверное. А два писателя пророчат ей огромную будущность, если она наконец согласится опубликовать свои произведения.

Но ведь публика никогда не сможет понять их, и она не покажет их толпе.
— К чему?

А ночью, оставшись одна, она отпирает письменный стол, достает тщательно переписанные на машинке листы и долго оттирает резинкой начерченные слова:
«Возвр.», «К возвр.».

— Я видел в вашем окне свет часов в пять утра.
— Да, я работала.
— Вы губите себя! Дорогая! Берегите себя для нас!
— К чему?

За столом, уставленным вкусными штуками, она опускает глаза, влекомые неодолимой силой к заливному поросенку.
— Марья Николаевна, — говорит хозяйке ее соседка, простая, не демоническая женщина, с серьгами в ушах и браслетом на руке, а не на каком-либо ином месте. — Марья Николаевна, дайте мне, пожалуйста, вина.
Демоническая закроет глаза рукою и заговорит истерически:
— Вина! Вина! Дайте мне вина, я хочу пить! Я буду нить! Я вчера пила! Я третьего дня пила и завтра… да, и завтра я буду пить! Я хочу, хочу, хочу вина!

Собственно говоря, чего тут трагического, что дама три дня подряд понемножку выпивает? Но демоническая женщина сумеет так поставить дело, что у всех волосы на голове зашевелятся.

— Пьет.
— Какая загадочная!
— И завтра, говорит, пить буду…

Начнет закусывать простая женщина, скажет:
— Марья Николаевна, будьте добры, кусочек селедки. Люблю лук.

Демоническая широко раскроет глаза и, глядя в пространство, завопит:
— Селедка? Да, да, дайте мне селедки, я хочу есть селедку, я хочу, я хочу. Это лук? Да, да, дайте мне луку, дайте мне много всего, всего, селедки, луку, я хочу есть, я хочу пошлости, скорее… больше… больше, смотрите все… я ем селедку!

В сущности, что случилось?
Просто разыгрался аппетит и потянуло на солененькое! А какой эффект!
— Вы слышали? Вы слышали?
— Не надо оставлять ее одну сегодня ночью.
— А то, что она, наверное, застрелится этим самым цианистым калием, которое ей принесут во вторник…

Бывают неприятные и некрасивые минуты жизни, когда обыкновенная женщина, тупо уперев глаза в этажерку, мнет в руках носовой платок и говорит дрожащими губами:
— Мне, собственно говоря, ненадолго… всего только двадцать пять рублей. Я надеюсь, что на будущей неделе или в январе… я смогу…

Демоническая ляжет грудью на стол, подопрет двумя руками подбородок и посмотрит вам прямо в душу загадочными, полузакрытыми глазами:
— Отчего я смотрю на вас? Я вам скажу. Слушайте меня, смотрите на меня… Я хочу — вы слышите? – я хочу, чтобы вы дали мне сейчас же – вы слышите? – сейчас же двадцать пять рублей. Я этого хочу. Слышите? Хочу. Чтобы именно вы, именно мне, именно дали, именно двадцать пять рублей. Я хочу! Я тввварь!… Теперь идите… идите… не оборачиваясь, уходите скорей, скорей… Ха-ха-ха!
Истерический смех должен потрясать все ее существо, даже оба существа — ее и его.
— Скорей… скорей, не оборачиваясь… уходите навсегда, на всю жизнь, на всю жизнь… Ха-ха-ха!

И он «потрясется» своим существом и даже не сообразит, что она просто перехватила у него четвертную без отдачи.

— Вы знаете, она сегодня была такая странная… загадочная. Сказала, чтобы я не оборачивался.
— Да. Здесь чувствуется тайна.
— Может быть… она полюбила меня…
— ?
— Тайна!

Вещи, которые приводят меня в восторг:

• большие рулоны полиэтиленовой плёнки с пузырьками;
• американские горки;
• ходить со своим парнем в кино, а потом вместе возвращаться, разговаривая о всякой ерунде;
• язык Эрленда Лу, Джонатана Фоера и Ричарда Бротигана;
• когда в одних классных книгах упоминаются другие классные книги, фильмы или музыка;
• когда в конце книги или фильма все герои умирают;
• доброта маленьких детей;
• новые альбомы любимых групп;
• концерты любимых групп;
• красивые фильмы;
• люди, которые будто созданы друг для друга;
• идея апокалипсиса-2012;
• теория относительности;
• когда всем всё ясно;
• заставки к фильмам Финчера;
• люди умнее меня;
• люди с синдромом Аспергера (не все);
• музыка Клинта Мэнселла.

C друзьями, как у меня, никаких врагов не надо.

Это просто сделало мой день.
Даже комментировать не буду, сами смотрите.

Я сегодня своего соседа по парте чуть не убила. И до сих пор жалею, что "чуть".

Было задание — нужно было разыграть диалог между продавцом в музыкальном магазине и покупателем.
Я была покупателем.

— Здравствуйте, у вас есть новый альбом Placebo?
— Ктоо? Кто это вообще? Ой, а ты не можешь выбрать кого-нибудь более известного?

После этого он, видимо, заметил, что я желаю ему сгореть, и решил проявить интерес к музыке.

— Как это вообще пишется?

Пишу крупными буквами: PLACEBO.

— Ааа, плэйсбо!
— Пласибо.
— Ну, ясно. Плэйсбо. А какой у них стиль? Ну, рок там или что?
— Альтернатива.
— Типа как Лана дель Рэй?

Занавес.

эта страна

В мои кривые руки наконец-то попал фотоаппарат.

Если так почитать мои последние посты, можно подумать, мне тут клёво, весело и вообще. А мне скучно просто до безумия. Скучно учиться (повторять пройденное сто лет назад), скучно со сверсниками. Не потому, что они плохие или ещё что-то, просто неинтересные.

Почему-то предполагается, что когда приезжаешь в новую страну, нужно обзаводиться новыми друзьями. Местными. Как местную сим-карту покупать. Вроде как выгодно в плане общения. Только вот мне такой подход не нравится. Я никогда не начинала ни с кем дружить от недостатка общения. Собственно, я вообще не в курсе, что такое недостаток общения. А когда у меня вдруг возникают иногда друзья — это потому, что они реально клёвые и интересные люди, с которыми лучше, чем в компании "я, моя персона и я сам".

Ну так вот, о чём я. Скучно здесь. Что бы я ни делала — скучно. А чтобы было не скучно — нужно невероятное стечение обстоятельств или в мск приехать. И не просто приехать, а ещё попасть в промежуток между промежуточной аттестацией в МГУ и сессией в МГУ. Чёртовы студенты, чёртовы вузы. Ну да ладно, это я уже о своём.

Знаете, даже в интернет заходить скучно. Ничего интересного, ничего хорошего, одни сплошные расстройства от него. Хоть бери и бросай. Но увы и ах, это сейчас единственный канал связи с реальностью (то, что здесь творится, и реальностью-то не назовёшь). А пропаду — не факт, что будет куда возвращаться. Так что интернет сейчас — скорее обязанность, чем развлечение. Как и писать людям первой. По-дурацки, знаете, получается, когда не пишешь и не звонишь человеку, потому что "захочет — свяжется", а ему религия не позволяет, и летят в тартарары все проведённые вместе часы и совместно набитые шишки.

Вроде всё.

Это было вообще-то очень давно, просто руки не доходили выложить.

Нас в квартире три человека: я, ещё одна Саша и Тоня. Для звонков внутри страны телефон один на троих (Тонин). Мой дедушка живёт здесь, я ему звонила один раз с этого телефона. Договорились, что съезжу к нему на каникулы. У второй Саши оба дедушки уже умерли.

Смотрим поздно вечером "Звонок". На следующий день в семь утра, пока все ещё спят, в квартире раздаётся звонок. Тоня снимает трубку. "Здравствуйте, а Сашу можно?". Протягивает трубку Саше, моей соседке. "Сашенька, здравствуй, это твой дедушка. Через семь дней тебя заберу, готовься. "

На Сашу тем утром ушёл весь мой запас валерьянки.