я нашла тату слишком потно. и. и.
машуль еще раз напишешь я тебе на рожике наколю.
с 22 лет меня обеспечают с 20, лучшее решение сьезжать. я работаю с 17 уже все)) да да да
да
стала бы ты прежней когда страдала?
да))) ) )) )) )) ))
по сдуьбе я в домике
дороже меня и свободы нету) ну можно пожить, но тот мне нравился
куплюю дома веду!
приветик
это снова я
и я снова влипла в "болото"
болотом называет наши отношения мой бывший молодой человек, ага, не подбирает формулировки
и не боится меня потерять, мной не дорожит
можно искать миллион причин, почему так
но есть факт — меня не боятся потерять
будто бы таких как я есть еще сотня, меня обесценивают, обезличивают и это самое ужасное во всем этом
но, если он не боится меня потерять, то меня боюсь потерять я, и очень себя берегу и очень переживаю за себя
я себя люблю, научилась и нам такие люди рядом не нужны
нужно много денег!!
Наверное, всё же стоит сказать, что W вовсе не такой классный, как может показаться.
Даже по тем коротким перепискам, которые у нас случаются, видно, что он надломлен. Работает на должности, которая разлагает его. Постоянно пьет какие-то таблетки от спазмов в голове и успокоительные.
Он стал скучнее и примитивнее. И как будто утратил всё юношеское в себе – вроде бы нормально для человека за тридцать, но случись такое со мной, это стало бы тотальным крахом.
Сейчас всё это общение – приятная (а может и не очень) ностальгия, и время зализывает раны, но наш разрыв мог быть и менее мудацким всё же.
Он даже не спросил, как я закончила академию, хотя три госэкзамена и защита диплома – это один из самых страшных периодов моей жизни, у нас никогда это не было формальностью. Его опыт (за год до моего) мы проживали вместе. Опыт был очень травматичным, на последнем госе его завалили на четверку и все пять лет отличной учебы были перечеркнуты. Я бы, наверное, вышла в окно после такого. Но он даже не поинтересовался, что там у меня и как.
В отношениях с ним было непросто. Довольно закрытый, часто мог обидеть своей прямотой, но когда молчал, редко можно было понять, что у него на уме.
С ним всегда было интересно. Он читал книги, шарил в истории, и что касается юриспруденции – он ведь так хорошо учился, что сейчас мне очень жаль, что мы с ним почти не обсуждали науку.
А теперь я не знаю. Он как будто выцвел. А может, я ошибаюсь, и он просто не хочет раскрашивать мою жизнь.
