Be the ocean

как он чиркнет тебе ладонью по ватерлинии - будет брешь
за секунду, как ты успеешь сказать "не трожь "
и такой проймет тебя ужас, такая пронижет дрожь,
что руки не отнимешь и права не отберёшь,
только и решишь обречённо - как же ты, чёрт, хорош
как ты дышишь и говоришь
как самозабвенно врёшь
ну чего уж, режь

как ты месяцами потом не пишешь и не звонишь,
только пальцами веки мнёшь,
как они говорят тебе по-отечески - ну, малыш,
перестань, понятно же, что не наш
каждое их слово вонзается рядом с ухом твоим как нож
эй, таких, как ты, у него четыреста с лишним душ
двадцать семь, больше двадцати ни за что не дашь
носит маечки с вечных лондонских распродаж

знаю, знаю, дружище, куда ты катишься
повседневность резко теряет в качестве
жизнь была подруга, стала заказчица
все истории всемогущества так заканчиваются

я хочу, чтобы ты снял меня с вешалки, я словно кукла не нужная, вот наступит зима и тогда - снежки, а пока лужи.я хочу, чтоб ты снял меня голой, чтоб притворялся богом, хотя про бога и так уже много, так что просто снимай.
я хочу, чтоб ты снял меня с поезда, - мне самолеты разонравились, а мы с тобою те еще гонщики, я уже пьянаяя хочу, чтоб ты снял с меня лишнее, - это почти клаустрофобия, и где-то там переходим на личности, и я уже голая.я хочу, чтоб ты снял во мне комнатуя хочу, чтоб ты снял во мне комнату в моем сердце отель нежной похоти. твои рубашки подгоняю по вороту чтобы пахнуть тобой, как ты.

как песни все меняют
а хочется ли перемен - не знаю
но все помню и стираю
из памяти моей цифровой стираю
может быть, поможет
все будет гладко, глаже, чем твоя кожа
мы разгадаем, чем похожи

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать
чтобы не мертветь

знаю, что ты скучаешь по мне, нахалке
(сам будешь вынимать из башки осколки)
я узнаю тебя в каждой смешной футболке
каждой кривой ухмылке, игре-стрелялке
ты меня - в каждой третьей курносой тёлке
каждой второй язвительной перепалке
как твоя девочка, моет тебе тарелки?
ставит с похмелья кружечку минералки?

мол, вот это мое
и это мое
и это
голос делается уверенный, возмужалый
и такое оно прекрасное, наше лето
мы когда умрем, поселимся в нем, пожалуй

её еле хватило на всю чудовищную длину
этой четверти
жаль, уже не исправить троек.
каждый день кто-то прилепляет к ее окну
мир, похожий на старый выцветший полароид
с места взрыва – и тот, кто клялся ей, что прикроет
оставляет и оставляет ее одну.

стисни зубы и будь же паинькой, покивай ему, подыграй,
ты же съедена тьмой и паникой, сдайся, сдайся, и будет рай.
сядь на площади в центре города, что ж ты ходишь-то напролом, ты же выпотрошена, вспорота, только нитки и поролон

вот этот отдал мне год, а этот два, а этот платил стихами, которые внутри меня полыхали и отражались строчками у него.полсотни месяцев, сотни живых зарниц, бессонных и счастливых глазных прожилок - которые я тогда у них одолжила и вот сейчас должна всё прожить за них

верь, родная, моим примерам, моим приметам -
если в пальцах щепотка злобы, то это к ссоре.
если много цветов у рынка, то это к лету.
если часто влезают в душу - меняй пароли

есть время - оно для каждого очень разное
когда становишься частью чего-то общего
допустим где-то на громком звенящем празднике
а может, в ночь пробираясь по лесу ощупью
твои движенья становятся слишком плавными
и руки неловко застыли, мелодий полные,
и значит, здесь твоя нота одна, но главная, сыграй ее ну, пожалуйста, так чтоб поняли.

ты молись, чтобы ей не ведать вот этой адской, пустынной, резкой, аж стариковской, аж королевской - смертельной ненависти такой. дорогой мой, славный, такой-сякой. береги там ее покой.

ты распял бы меня в два счёта,
но лень ехать за три версты.
в этом мире какого чёрта?!
из хорошего - только ты

глянь сегодня в прямом эфире,
как опасно сжигать мосты.
всё равно в этом грёбаном мире
никого нет родней, чем ты.