Сердце моё навсегда останется звёздочкой на твоём фюзеляже

3 года спустя. пью до дна,
распущенно и пошло
кончик юбки твоей теребя.
я отчаянно влюбленна
в наше старое пыльное прошлое
исключительно. н е в т е б я.

Мама, а у меня украли сердце
И выжали его, как тряпку.
Расчленили, посыпали перцем.
И съели.
А после пришли метели..
Мне так холодно. Эта зима не кончится,
Я точно теперь это знаю. Нет.
Я зашита в своём одиночестве,
Во вчерашнем родном декабре.
Мне так мокро, так больно, я вся в крови,
Меня рвёт табаком и водой.
Эти игры, я знаю, ведут на убой
Забери меня. Слышишь? домой.

Она тонкая, резкая. Врезалась в лоб
Мне. И в мыслях застряла, зараза.
Я должна была вырвать её прямо стразу,
А не дёрнула даже глазом.

Мне упасть бы в траву, мне открыть бы глаза:
Вокруг поле, нежнейшее. Небо.
Пахнет мёдом и свежим хлебом,
Колосками шуршит стрекоза.
Как хотелось бы мне тосковать по ней так…
Мимо стендов, плакатов, реклам
Завтра хлынет волна её месседж-атак
И я умру.
Посиди со мной, Мам..

они будут тебя целовать,

ибо ловки, удачливы, роковые, коварные, знают свои права.

а я, я бесцветная, даже почти что прозрачная,

девочка в шелковом, смотрящая из-за угла

их будет много, не две и не три,

расфуфыренных - упрямые, жадные, все, как одна, по размеру.

а я буду где-то влюбленным, печальным и искренним,

читать о любви и о том, во что больше не верю.

лето за летом, плюс-минус еще пару лет где-то раз в месяц,

наверно, а лучше бы в два ёкнет, не скрою;

отравив скорее "привет", чем самые нужные каждому дублю слова.

и да, это правда, я нас поделила на дубли сегодня их,

чтоб не соврать, уже, кажется, три.

ты - любимица этих своих маникеновых публик

— ты меня, - знаешь что?

— вот что, - возьми и сотри.

а мне станет легче.

я так, нереально, устала.

ты до воплей февральских, родная, меня довела.

сотри. а не то я вот так насовсем и останусь

только девочкой в шелковом, смотрящей из-за угла.

Каблуки вещь необыкновенная…Надела - шикарная женщина, сняла - счастливый человек!

Ты даже не знаешь
Когда на лице твоем холод и скука,
Когда ты живешь в раздраженье и споре,
Ты даже не знаешь, какая ты мука,
И даже не знаешь, какое ты горе.

Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,
А в сердце и свет, и любовь, и участье,
Ты даже не знаешь, какая ты песня,
И даже не знаешь, какое ты счастье!

Хочется напиться и поплакать, а получается нажраться и поржать.

Улица тонет в шуме
как руки в шубе
как тонет мир в нераскрывшемся парашюте
ладно, пока мы шутим,
пока пишу.
когда я умру, я знаю, о чем спрошу.

не о том, почему весной вылезают листья,
почему у самых красивых повадка лисья,
кто придумал письма,
где родились мы,
и зачем вода быстрей бежит под мостом.
я спрошу его о не о том

я спрошу, почему меня утешала мама,
заплетала косы, совала мелочь в карманы,
а если ругала - то уж всегда за дело,
а потом поседела,
почему не я, а ты решился решать,
что теперь я сама должна ее утешать.

почему я теперь всегда засыпаю поздно,
сплю в неудобной позе,
в странной архитектуре
в грязной клавиатуре,
почему после стука двери, щелчка ключа
я умею только молчать.

почему никто не слышит, как я пою,
как наливаю чай, как пишу статью,
пью, веселюсь, блюю,
воду на кухне лью,
кормлю кота отвратительным серым кормом,
он грызет покорно.

почему, когда я умру, еще пару дней
мне лежать среди неглаженных простыней,
потому что никто не придет, никто не просил их.
ждать звонка, носилок.
почему я всегда куда-то обращена
где самая стылая, тихая тишина.

Почему мне никому не сказать, о том, как
голубы у него глаза, как запястья тонки,
как смешно у него загибается воротник,
как искрятся лучи - от них
у людей золотятся брови, светлеют лица.
почему мне этим некуда поделиться.

Почему я собираю его по крошкам,
По дорожкам, по не мне подаренным брошкам,
По чужим рассказам, по индексу публикаций,
Этих мысленных аппликаций
Никогда не склеить даже в попытку целого,
Почему я всегда теряю самое ценное?..

почему мне никому не сказать, как странно
когда мы сидим, склонившись перед экраном,
как наши ладони встречаются на тачпаде,
сплетаются наши пряди,
почему, когда я могу украсть только час его,
я неистово, невозможно и страшно счастлива.

почему весна всегда пахнет лимонадом,
почему мне от него ничего не надо,
ветер лохматит волосы, треплет ветки,
дом мой ветхий.
солнце закатное красное, как креветка,
когда я умру, передай от него привет мне.

Почему мне никак не придумать, как с ним расстаться,
Почему мы уходим спать, заменяя статус,
Выходя из окон джаббера, аськи, скайпа,
выдыхая, будто бы отпуская,
Желая спокойной ночи тому, кто невидим.
Почему, мне кажется,
мы никогда
не выйдем?

Пускай лучше будет стыдно утром, чем скучно вечером.

Я девочка. Я не хочу ничего решать. Я хочу платье.

У многих девушек на майках написано, что они любят Нью-Йорк, а на лице - что свою деревню.

landorina:

nutellka:

— Извините, это ваш ягуар перед клубом стоит?
— Да
— Я допью?

Пыльно, курят, хлещут кофе с

Сахарином, трут в сети.

Кто хотел продаться в офис?

Вот сиди

И не пизди.

Посмотри, как бегут секунда за секундой, они приближают нас к несчастью…

…хочешь? я притворюсь славненькой девочкой
в бантиках, чернилах, с мармеладкой
в руке, а в другой с папочкой
полной учебников и запасной тетрадкой…

такой засахаренной, миленькой клубничной конфеткою
в кутюровском фантике, отштампованной,
большим тиражом, фабричной нимфеткою –
переростком на несколько лет, не целованной

мамой, папой, плюшевым мишкой,
невинными девочками, плохими мальчиками,
листающей fashion журналы, книжки
с картинками нежными, тонкими, длинными пальчиками

в варенье… хочешь? – ради тебя я буду
пытаться рисовать длинноухих зайцев
с морковкой… хочешь? – я буду. но я иуда
и никуда нам не деться от отпечатков пальцев

на простынях, подушках, обоях в спальне;
липких, грязных, незнакомых на моём теле…
а может мне всё-таки остаться самой собой? – неидеальной,
девочкой-молнией, в твоей постели…..