Сердце моё навсегда останется звёздочкой на твоём фюзеляже

Откуда у неё берутся невидимые нити, которыми она бережно сшивает края моей рванной души?

Откуда она находит те слова, фразы, буквы, от которых по венам моим начинает течь не кровь, а смесь нежности, страсти, похуизма ко всему что вокруг (вне её) ?

Откуда она берёт все эти движения, касания, взгляды, улыбки, после которых все внутри смещается, переворачивается на 180 градусов и слева направо?

Откуда она сама такая взялась? С этой вот мягкой своей походкой, мандариновым, ярким запахом, губами, пропитанными сигаретами, кожей своей шоколадной, глазами, которые топят корабли внутри меня и от которых не отвести взгляд…

Почему решила остаться рядом? каснуться ладонями своими изгиба моей спины, нащупать через футболку сердца середину и заставить биться его чаще…(или раньше оно вообще не билось?!)

Почему она знает, что волнует меня в данный момент, от чего я могу иногда хмурить брови и молчать? Как догадывается о том, что нити между нами, о которых я рассказывала раньше, не должны порваться…Не потому что крепко, а потому что очень близко…и слишком рядом.

И может быть верит мне? Или хотела бы верить, что рвётся не там где тонко, а там где ничего нет…Но ведь между нами столько всего что может быть и будет обязательно…что хочется в клубок свернуть все эмоции и засунуть внутрь себя, в самую самую изнанку…где никто не достанет и не разрежет ножницами своего любопытства….

А что там за окном…рассветы или закаты…дождь или снег или солнце ярко светит - это не так важно…когда я знаю…или верю…нет..нет..нет…ЧУВСТВУЮ, что можно написать смс/позвонить/взять за руку/в глазах утонуть/спрятаться в ней, в её сердце/душе/ладонях/губах/коже….и это будет нужно и важно не только мне…

Это всё дорогого стоит…

будь рядом…просто будь рядом….

Я люблю тебя - пульс забился чаще.
Я люблю тебя…по-настоящему.

где бы ты сейчас ни была, улыбайся, любовь моя.

твоя улыбка мне дороже всего. я скучаю дико. невозможно.

Писать по-московски: это значит не писать вовсе.
Лишь "разбуди меня" на дверном косяке у порога.
И дружить по-московски - это шляться к кому-нибудь в гости,
согревая руки мурчащим системным блоком.

Целовать по-московски - это значит у всех на виду,
и неважно куда - не определяется степенью близости.
А мне наплевать: я с утра к остановке иду,
чтоб по веткам трамвайным булгаковским, как по карнизу

струиться по улицам. И ни о чем не жалеть.
Забывать по-московски - такой же немыслимый трафик.
Только пульса фламенко, запущенное на самотек,
оставляет привычку любить тебя без географий.

между нашими руками
ложка белого вина.
грусть - эмоция без правил.
и без дна.

если б в скрипке жили птицы,
выпила б и эту боль.
голос маленькой певицы:
ля бемоль.

у тебя глаза ребенка
и движенья короля.
ах, как тихо; ах, как тонко
эта "ля".

свечка пальцы жалит-ранит
пробираясь под. и над.
ты - эмоция без правил.
и без дна.

я завтра надену те самые, купленные вопреки тебе потертые джинсы, ту самую уютную толстовку "ну явно не для офиса" и поеду в парк 300-летия. И вместо всех дел я буду слушать чаек, и пить вишневое вино, в котором " так много консервантов и прочей дряни". Я буду слушать питерские волны, и вспоминать те дни, когда мы еще не ненавидили друг друга, когда еще друг друга мы не знали.

Когда было лишь незашторенное окно на Чайковского, и яркое майское утро, бьющее в него с таким остервенением, как будто у него, у утра, это последний день. И ты, с короткой дерзкой челкой, с серьезными глазами, смотрящими прямо в мои растерянные зрачки. Тогда мне казалось, что все будет иначе, как впрочем, кажется всем нам, когда все только начинается. Тогда я верила в мечту и не была ни капли циничной. Тогда была только Ты, Май, Утро и четыре стены в светлых обоях на улице Чайковского. Гори она огнем.

Надо было поостеречься.

Надо было предвидеть сбой.

Просто Отче хотел развлечься

И проверить меня тобой.

Я ждала от Него подвоха –

Он решил не терять ни дня.

Что же, бинго. Мне правда плохо.

Он опять обыграл меня.

От тебя так тепло и тесно…

Так усмешка твоя горька…

Бог играет всегда нечестно.

Бог играет наверняка.

Он блефует. Он не смеется.

Он продумывает ходы.

Вот поэтому медью солнце

Заливает твои следы,

Вот поэтому взгляд твой жаден

И дыхание – как прибой.

Ты же знаешь, Он беспощаден.

Он расплавит меня тобой.

Он разъест меня черной сажей

Злых волос твоих, злых ресниц.

Он, наверно, заставит даже

Умолять Его, падать ниц –

И распнет ведь. Не на Голгофе.

Ты – быстрее меня убьешь.

Я зайду к тебе выпить кофе.

И умру

У твоих

Подошв.

Она отравляет ритмами изнутри.

Сутулится, супит брови, когда грустит.

Но если ты вдруг полюбишь ее – умри.

Она тебе точно этого не простит.

Стихи отбивает пальцами на столе.

Тщеславие прячет в цифры кривых таблиц.

Купает ресницы в теплой московской мгле –

И город теряет сон от ее ресниц.

Пускает тугие корни в твоей груди,

Пока за окном тихонько вскипает ртуть.

Она кареглазый Маугли – отойди,

Не трогай, если не хочешь ее спугнуть.

Иди – пусть она смеется в свой микрофон,

Ступай себе спать. Но завтра, мой юный друг…

Тебя встретит утро, желтое, как лимон –

Икарами, улетающими на юг.*

Не окрыляет. Не властвует. Не влечёт.

Выброшено. Развеяно у обочин.

Взгляд отрешен или попросту обесточен.

Официант, принесите мне гамбургский счёт.

Все эпилоги - ложь. Все дороги - прах.

Бог одинок и, похоже, серьезно болен.

Город отчаялся, и со своих колоколен

Он распевает гимн об иных мирах.

Воинам грехи отпущены наперёд.

Им не увидеть больше родимой Спарты.

Я отдала долги. Я открыла карты.

И потому меня больше никто не ждет.

бабушка ласково говорит 5 летнему Тёмочке:
- смотри, Темик, вон едет "би-би".
- Бог с тобой, бабка, это-ж BMW 325 iMI 4x4.

раз уж мы не умерли оттого, что нас
друг у друга нет, мы не умрем от отсутствия денег в карманах,
и оттого, что никогда не побудем в странах
тех. хоть в одиночку, хотя бы раз.

раз уж мы не умерли оттого, что наш общий неровный пульс
разделился на два искуственных и монотонных,
и оттого, что я тебе никогда "боюсь "
не шепну в затылок и не прижмусь к тебе так, словно

нас друг без друга вовсе не может быть;
раз уж мы не умерли оттого, что осень
нас обещала и не смогла любить,
раз уж мы теперь ничего у нее не просим;

раз уж мы не умерли оттого, что ни один из нас
другого теперь не узнает по линиям на ладони,
по неровности шва на джинсах и по разрезу глаз;
раз уж нам это даже не приходило в голову;

раз уж мы не умерли оттого, что под самым сильным дождем
мы больше не ждем друг друга, делая вид, что мы здесь случайно;
раз уж мы забыли вкус слова "тайна",
мы, наверно, вообще никогда не умрем.

Бравые девочки не любят зеленый чай,
Не носят розовых юбок, не красят губы.
Они не позволят себе кричать,
Их брюки уходят в пол, как мятые трубы.
Они не целуют перед уходом с утра,
Не пишут писем и не звонят с работы,
Они не плачут, если на сердце дыра,
И прибавляют газа на поворотах.
Бравые девочки… Крепкий табачный дым,
Вечно смешанный с запахом их парфюма.
Они не мешают сложного с очень простым,
И улыбаются вслед как-то угрюмо.

сколько сигарет еще ждать тебя, сука?
я так скучаю. я подыхаю со скуки
кого теперь трогают твои руки?

не приходи больше. не приходи. хватит.
мне плевать кто тебя теперь тратит
я выкинул все стихи о тебе. нахер.

за окном снег, как грязная вата под елкой
сколько не ждать тебя еще, сколько?

знаю - банально то, что я сейчас делаю,
но мне хочется:

1) чтобы в нашем доме тюльпаны всегда были свежимибелыми;

2) чтобы ты улыбалась мне утром;

3) чтобы кот урчал;

4) чтобы я тебе заваривала черный-пречерный чай.

я люблю эту женщину.
я хочу с ней и танцевать,
и драться до крови,
и снова идти в кровать,
и… драться. до крови.
и… медленно умирать,
обнимаясь.