я завтра надену те самые, купленные вопреки тебе потертые джинсы, ту самую уютную толстовку "ну явно не для офиса" и поеду в парк 300-летия. И вместо всех дел я буду слушать чаек, и пить вишневое вино, в котором " так много консервантов и прочей дряни". Я буду слушать питерские волны, и вспоминать те дни, когда мы еще не ненавидили друг друга, когда еще друг друга мы не знали.

Когда было лишь незашторенное окно на Чайковского, и яркое майское утро, бьющее в него с таким остервенением, как будто у него, у утра, это последний день. И ты, с короткой дерзкой челкой, с серьезными глазами, смотрящими прямо в мои растерянные зрачки. Тогда мне казалось, что все будет иначе, как впрочем, кажется всем нам, когда все только начинается. Тогда я верила в мечту и не была ни капли циничной. Тогда была только Ты, Май, Утро и четыре стены в светлых обоях на улице Чайковского. Гори она огнем.