Заметки утонувшего

Так искренне и так маняще приятно, будто ты одурманен умиротворением и единением со вселенной. Будто всё в мире для тебя. Будто все в мире для тебя и с тобой. Делай то, что хочешь. Давайте поддаваться сиюминутным порывам. Давайте будем чуточку открытей. Он не знает твоего имени, ты не знаешь его — всё это совсем неважно, если вы вдруг улыбнетесь навстречу друг другу и просто заведете разговор. Незнакомые персонажи, которых ты, возможно, более не встретишь, будто наполняют живительной энергией, ты пьешь ее взахлеб, абсолютно, невозможно, до краев. Она заставляет широко сиять твою улыбку весь путь и капельку дольше. Достаточно просто сменить привычный жалкий ход и сбежать, суматошно и счастливо со ступенек, и даже двое встречных бродяг, завидев такой ход событий, не преминут улыбнуться, пошутив об отсутствии электрички там, внизу, у края твоего маршрута. Но ведь главное не финал, а та самая счастливая улыбка, которая очертит твой путь.

Сравнение, до странности точно описывающее мою жизнь, было не менее своеобразным. Я будто лодка в могучем, бескрайнем океане. Никак не корабль, не прекрасная, летящая бригантина, а самая что ни на есть обычная шлюпка. Хлипкая, обветшалая, грубо сколоченная, испещренная трещинами и усталостью. Она выражала собою испуг и недоумение, точно сама не понимала, каким течением ее сюда занесло. Вид океана казался зловещим и его тихие воды ничуть не успокаивали судно. Оно прислушивалось, дрожало, вздрагивая от малейшего всплеска воды. Всё со страхом ожидая, когда ветер подхватит его и разобьёт о морские кручи. Но ничего не происходило. Океану было плевать на мысли ничтожной, незаметной щепки, ничто не трогало его. И вот, как бы ни казалось сие иронично, размеренность и величие приелось лодке. Ей захотелось разнообразия. Она стала бредить им, жаждать и страдать. Она стала согласна даже на шторм, на ураган, на тайфун, да на что угодно, лишь бы прекратить влачить осточертевшее существование. Но ни волн, ни даже малейшего порыва ветра не было, да и не могло быть. Вода глуха к мольбам и терзаниям лодки. Штиль её будет из века в век!

Ничтожные чувства и ни на что негодные мечты. Обрывки фраз и мыслей как полусъеденного человека, и вроде бы живого, и при жизни мертвеца. Того, кто никогда во сласть не наслаждался и боли истинной не наблюдал, лишь скупо все в себе утаивал, ото всего и всех скрывал. Он был так холоден, так голоден и так доподлинно одинок, как человек, ни разу не испытавший чувств восторженных и радостных, чувств теплых и приятельских. Он был доподлинно никем. Безликий манекен с набором стандартных жестов: натянутая улыбка, сочувствующий взгляд. Не более.

Возможно ли определить уровень собственной бездарности? Беспристрастно, истинно и без обиняков дать оценку личному творчеству? Вообще всего себя? То до тошноты отвратительно, то безмерно тщеславно. Убого осознавать собственную неполноценность, неимение возможности признать поражение. Ведь, как бы ни казалось написанное отвратительным, ты, даже исходя из собственного эго, в глубине души не сумеешь сие признать. Нет надежды на то, что ты станешь мастером пера, нет надежды на то, что строки будут сколь как-нибудь прекрасны. Уродство в своей несостоятельности. Низость в нежелании это признать. Вечная гонка по кругу. Истязаемость неопределенностью, длиною в жизнь.

Не знаю, чего хочу больше — стать доподлинно одиноким или же утонуть в водовороте общения. Что первое, что второе даже звучит жалко. Боюсь полностью и до бесчувствия предаться одиночеству. Боюсь и жажду, ведь что может быть прекрасней полнейшей пучины горечи, страданий. Прочувствовать их грани. Насладиться каждым припорошенным вздохом.И в месте с тем, что может быть фатальней, ужасней этого? Угнетает собственное малодушие, собственное нежелание уходить вновь в омут без ответа. Единожды испытав одиночество, ты всеми силами будешь цепляться за иллюзию общества. Цепляться, сдирать пальцы в кровь и слышать удаляющийся, однако неотвратный стук разбивающихся камешков из-под опоры.

Что такое одиночество? Как его определить? Как предугадать его наступление и возможно ли спутать карты? Еще мгновенье назад ты был спокоен, один вдох — и ты у пропасти. Никто не протянет руку, а ежели найдется оная — я никогда не протяну в ответ, только лишь из боязни, что он сумеет разглядеть мое истинное лицо. Я столько раз стремилась навстречу, прикасалась кончиками пальцев и неизменно подвергалась брезгливому отталкиванию. Отчего же я по сей час жажду, волнуясь и задыхаясь, встретить вновь чужое, или, скорее, до боли родное соприкосновение подушечек. Бессчетное множество раз разочаровываться, ни разу полностью не открывшись. Не это ли сейчас заставляет меня цепляться всеми чувствами за жалкое подобие скрытности ? Еще одна насмешка в копилку моего разума — всегда вожделеть обладания полнейшей духовной связи с человеком, и такое же неистовое оберегание собственного Я от чужого, пусть даже мимолетного взгляда. Тысяча замков и ни одного ключа.