Записки Несостоявшегося Космонавта.

Она зануда и наверняка художница. А любит bonobo. И наверняка ходит в оперный чаще, чем я в туалет. Она почти не ест. Так, что косточки видно. И с ней невозможно заниматься сексом. Потому что невозможно наговориться. Она наверняка сейчас думает обо мне. А я думаю о ней. И мы наверное никогда не увидимся. Но думать будем друг о друге часто.

В реальной жизни, увидев друг друга, мы решим, что это видение. Не будем отрывать взгляд друг от друга, пока не скроемся из поля зрения. Скрывшись, подумаем, что это просто иллюзия. Что и не было меня и не было Её.

Что мне кажется удивительным. Эта девушка ходит по тем же улицам, любит те же виды, курит тот же сорт табака, тоже обожает растворимый кофе. Заходит в те же магазины, чтобы купить понравившуюся книгу и любимый чай.

Я чувствую её, когда беру в руки то, что она хотела купить, но не хватило денег. Купив эту книгу, я зачитываю её до дыр. Когда она всё таки надоедает(а это случается со всеми книгами, абсолютно) я иду и покупаю новую. Ты представляешь, как она расстраивается, когда узнаёт, что ты забрал последний экземпляр. И чувствуешь себя серийным убийцей, тайным фанатом. Теперь уже старую кладу в аккуратную стопку. От этих стопок у меня в комнате затруднено движение.

В книжном можно провести несколько часов, пока ищешь то, что она хотела. В это время ты мыслишь как доктор Лектер, пытаясь предположить, что она брала, что она хотела почитать. И это замкнутый круг. Так будет продолжаться вечно, пока она не опередит меня.

Новый год отметился хорошо.

Всё, что я должен сделать за целый год я сделал по разу за 1 ночь. Спасибо, что живой.

Невидимый магнит нас неудержимо тянул друг к другу для того чтобы оттолкнуть.
Этой мечте не суждено было сбыться.
Все что осталось это воспоминание.
Но я не отчаиваюсь, потому что всегда знаю где ты.
Ты в моём сердце.

в детстве я был очень замкнутым парнем

в школе же меня гнобили до восьмого класса

в восьмом классе я вытянулся и из прикроватного шкафчика превратился в супермэна

но привычка осталась. все школьные годы после уроков я приходил на один мост над ж/д путями. там я вёл дневник, писал стихи, слушал музыку. иногда плакал, иногда разговаривал сам с собой.

но у меня никогда, слышишь, никогда не было друзей из школы.

там я понял 2/3 человеческой натуры, нашёл ответы на многие вопросы. заметь, меня практически невозможно серьёзно вывести из себя.

я до сих пор не могу смотреть людям в глаза и боюсь толпы.

За это время утекло много воды.

Что изменилось?

Всё, но об этом по порядку.

Я уведу тебя в сизые камыши,
К тайнам известняка, где проросли в века
Пальцы-карандаши
Жадного тростника.
Я покажу тебе берег печальных птиц
С черной бедой воды, привкусом лебеды,
С крыльями небылиц -
Пятницы и среды.
Ты распахнешь глаза, заговоришь окно,
Я разучусь дышать, чтобы не помешать..
Сколько нам суждено -
Только тебе решать.

Блестит небесный люрекс,
Жар-птицами дразня.
Меня никто не любит
С сегодняшнего дня.
Успею ли проститься
С крылатой высотой,
В которой птицы, птицы,
И воздух золотой…

С грустью апельсиновой
В предрассветный час
Наши нелюбимые
Покидают нас
Наши синеглазые
Говорят прости
Чтобы метастазами
В сердце прорасти
Смотрят виноватые
Как среди зимы
Души стекловатою
Набиваем мы
Как лежат бесчувственно
В предрассветный час
На кроватях чучела
Нелюбимых нас

Я мог бы секс с кроватью срифмовать,
Да только не вмещаются в кровать
Все те, кого любил, кто так воздушен,
Чей образ равнодушьем не разрушен,
Те, кто ревет сиреной за углом,
И те, кто не звонит, поскольку влом
Напоминать о собственном смятенье,
Забвенье, воскресенье, хренотенье,
И те, чьи утонули имена
В стаканах, опрокинутых до дна.
Я всех люблю, не верите – проверьте.
Мою любовь линейкою измерьте.
А я, зарывшись в небо с головой,
Прощусь с недолюбившею Москвой,
В которой жил, неумно и непрочно.
И зарифмуюсь с облаком досрочно.
И обо мне не нужно горевать
Всем тем, кого со мной не срифмовать.

Две любви – одна другой сильнее -
Надо мной склонились, как врачи.
И заспорили, кто сделает больнее.
Потерпи, сказали, не кричи.

Захлебнусь, как старая пластинка,
Хриплой недосказанностью снов.
Залетит в окошко паутинкой
Третья, мимолетная любовь.

Лекари, позвольте объясниться,
Мне не нужно рая в шалаше,
Ни журавль не нужен, ни синица,
К черту вашу блядскую больницу.
К черту боль, и шрамы на душе.

Девчонка резала арбуз,
И лето плавило прохожих -
Как пот, соленое на вкус,
На ощупь жаркое, как кожа.
Арбуз крошился и хрустел!
И дня критическую массу
Переполняла масса тел,
Кривясь в пластмассовой гримасе.

Оно вступало с ноты ля,
И жгло ладошку чашкой чая.
Ему молились тополя,
Бензопилы не замечая.
И город тихо подвывал,
Давясь повидлом пьесы летней,
И вписывал меня в овал
Своей любви тысячелетней.

Ощущение Беспечности

Как скольжение по льду

Запах ветра и вечности

От скамеек в саду

Солнце, светившее каждому из нас, меркло на фоне ее красоты. Любая из ночей была бы не так черна, как ее волосы. В ее глазах можно было утонуть и улететь в космос. Они были безграничны. Ее осанке завидовали бы балерины, а ее самоуверенность была в разы, в десятки раз лучше моей. Про ее фигуру можно говорить веками. Черное платье, с трудом обтягивающее ее грудь, эффектно подчеркивало ее талию. Когда она вышла ко мне, я понял, что она прекрасна. Мы провели с ней пару лет вместе. Она любила меня, она была мила. Однажды в нашем городе шел дождь, мы сидели дома. Нам не хотелось абсолютно ничего, ощущение, что Иисус не смог бы заставить нас. Шел дождь и была ночь. Ночной дождь…Он так многограннен. В этих каплях, падающих с небес, можно найти что угодно. Кого угодно и как угодно. Этой ночью я понял нечто, что полностью изменило меня. Нечто, что быстро развило во мне сомнения. Нечто, что хотело убить ее. Я не могу сказать, что мной двигало, но она даже не сопротивлялась. Она принимала свою смерть как настоящий мужчина. Она даже не плакала….Эти глаза я буду представлять вечно, всегда. У нее совершенно никого не было, кроме меня. Поэтому на ее похороны никто не пришел. Так и закончилась наша история. Моя. И моей мечты.

Эти люди … Два этих огромных человека при желании могли бы выбить долг даже из Сатаны, но у меня они вызывали в общем то тёплые чувства. Чувства. Единственное, что у меня осталось. Танго с рассудком на грани безумия. Балет девиантности, рожденный таким образом, такими мыслями. Мысли. Нормальный человек думать бы забыл.

Мир вокруг меня изменился: события пустились в хаотичный вальс, всё смешалось и стало похоже на одну жуткую абстракцию, и тогда я вспомнил.

Я ХОРОШ В TWISTER'e