ㅤ

Жили были Дэн и Кэнди. И все у них было отлично в тот день. И время шло. Он делал для нее все. Он звезды мог с небес достать. Все делал, чтобы ее завоевать. И птицы порхали над ее головой… все было отлично… все было золотым. Однажды ночью ее постель стала гореть огнем. Он был красивым, но он был преступником. Мы жили среди солнца, света и всего сладкого. Это было начало нелепого удовольствия. Безрассудный Дэнни. Потом Кэнди исчезла. Последние лучи солнца бешено бегали по земле. На этот раз хочу попробовать, как это делал ты. Ты очень быстро ворвался в мою жизнь, и мне это понравилось. Мы радовались этому грязному удовольствию. И было очень тяжело сдаться. Потом земля вдруг наклонилась. Это бизнес. Для этого мы живем. Когда ты рядом, я вижу смысл смерти. Возможно, больше мы не заснем вместе. Мое чудовище в бассейне. Собака привыкла лаять без причины. Я всегда старалась смотреть далеко вперед. Иногда я ненавижу тебя. Пятница. Я не хотела обидеть. Моя мать — ангел во время бури. Ты показал мне дорогу к небу. Она называется Сириус, или Собачья звезда. Ты просто дрянь, Дэн. Какая же ты дрянь… У кровати ваза с цветами. Я проломила тебе голову, бросив в тебя пепельницу. А ребенок умер утром. Мы даже дали ему имя. Его звали Томас. Бедное маленькое дитя. Его сердце билось как барабан.

"Кэнди".

Вот самый большой секрет, который никто не знает. Это основа основ, начало начал. Небеса небес, дерево под названием жизнь. Оно растет выше, чем может представить разум, и это доносится до небес и вонзается в звезды. Я держу твое сердце. Я держу это в своем сердце.

"Кэнди".

Любовь — это высота, с которой вы никогда не захотите спуститься.

"Кэнди".

Будущее тускло светило впереди — настоящее было слишком хорошим. Я не хотел испортить жизнь Кэнди, я просто хотел сделать свою лучше.

"Кэнди".

ANNABEL LEE

(by Edgar Allan Poe)

It was many and many a year ago,
In a kingdom by the sea,
That a maiden there lived whom you may know
By the name of Annabel Lee;
And this maiden she lived with no other thought
That to love and be loved by me.

She was a child and I was a child,
In this kingdom by the sea,
But we loved with a love that was more than love-
I and my Annabel Lee;
With a love that the winged seraphs of Heaven
Coveted her and me.

And this was the reason that, long ago,
In this kingdom by the sea,
A wind blew out of a cloud by night
Chilling my Annabel Lee;
So that her highborn kinsmen came
And bore her away from me,
To shut her up in a sepulchre
In this kingdom by the sea.

The angels, not half so happy in Heaven,
Went envying her and me: -
Yes!-that was the reason (as all men know,
In this kingdom by the sea)
That the wind came out of the cloud chilling
And killing my Annabel Lee.

But our love it was stronger by far than the love
Of those who were older than we-
Of many far wiser than we-
And neither the angels in Heaven above
Nor the demons down under the sea,
Can ever dissever my soul from the soul
Of the beautiful Annabel Lee:-

For the moon never beams without bringing me dreams
Of the beautiful Annabel Lee;
And the stars never rise but I see the bright eyes
Of the beautiful Annabel Lee;
And so, all the night-tide, I lie down by the side
Of my darling, my darling, my life and my bride,
In her sepulchre there by the sea
In her tomb by the side of the sea.

Эта женщина имела над ним поразительную власть, он ненавидел и в то же время боготворил её; он никогда не думал прежде, что два столь противоречивых чувства могут ужиться в одном сердце и, соединясь вместе, превратиться в какую-то странную, какую-то сатанинскую любовь.

Александр Дюма, "Три мушкетера".

Я люблю вас, потому что вы — холодная и далекая. Я хочу иметь любовницу холодную и далекую. Приезжайте и соответствуйте.

Федор Сологуб, "Мелкий бес".

— Вы в самом деле думаете, что только слабые люди поддаются соблазнам? Уверяю вас, есть такие соблазны, что для того, чтобы им поддаться, нужна сила, сила и мужество. Поставить всю жизнь на карту, всем рискнуть в какое-то одно мгновение — не важно, ради власти или ради удовольствия, — нет, это не слабость! Тут нужно дьявольское мужество.

Оскар Уайльд, "Идеальный муж".

Если бы ты знала, что на свете есть только один человек, который может сделать тебя счастливой! Один, созданный для тебя человек! Чем бы ты пожертвовала, чтобы найти его? Сколько столетий ты была бы готова искать его? А потом, найдя его, – разве дала бы ты ему уйти? Разве не вцепилась бы ты в него изо всех сил обеими руками? Чтобы никогда, никогда больше не отпускать его от себя!

"Вкус ночи".

— Я была ужасно бездарной актрисой. Звуковое кино меня бы убило. Мы с Луизой впервые встретились на премьере этого фильма. Мой муж и моя маленькая дочь к тому времени уже уехали домой.
— Ты выглядела великолепно.
— Иначе ты бы меня не укусила.

"Вкус ночи".

— Ты чудовище.
— Да, я чудовище, и ты меня любишь, а значит, ты такая же дуреха, как невеста Франкенштейна.

Фредерик Бегбедер, "99 франков".

– Это отвратительно даже для тебя, – размеренным голосом произнес Дерек. Питер знает, не глядя на лицо племянника, что тот нахмурился.
– Она всего лишь ребенок, – продолжает младший Хейл голосом, неодобрения и порицания в котором достаточно, чтобы заставить мышцы на лице Питера напрячься. Ему порой было крайне сложно поверить, что они с Дереком являются кровными родственниками.
– Она не будет им вечно, – коротко отвечает Питер, немного погодя с ответом, словно подбирая правильные слова. Выражение его лица приобретает особенную ухмылку, которую еще не доводилось видеть городу Бейкон Хиллс. Дереку становится ощутимо неловко рядом с собственным дядей. – Кроме того, я думаю, мы оба знаем – она не просто обычная школьница. И я так же знаю, что и ты чувствуешь запах аконита на ней.
– Какая прозорливость. Но я не провожу свои дни, преследуя ее и наблюдая действия, которые обычно делают девочки-подростки по вечерам, – холодно заметил Хейл, переведя взгляд с родственника на дом, возле которого они находились уже приличное количество времени. Сквозь наполовину задернутые шторы окна на втором этаже пробивался яркий свет ламп и то и дело мелькающая фигура владелицы комнаты. Но не столько ее облик, сколько ощутимый резкий запах, от которого слегка жгло ноздри, оповещал Хейлам о присутствии Лидии Мартин неподалеку.
– В том-то и загвоздка, что она не делает их. Она учится, – мягкая улыбка коснулась губ Питера при очередном показавшемся образе рыжеволосой девушки. – Самостоятельно изучает французский. Она находит его сложнее древней латыни.
– Ты же знаешь, что Лидия любит Джексона, – пустил Дерек в ход последний аргумент. – Ты терроризировал ее на протяжении нескольких недель и после этого думаешь, что у нее есть к тебе интерес?
– Это не значит, что она не сыграет свою роль в нужное время, – легко и непринужденно отзывается Питер, но в его выражении лица явно прослеживается что-то темное и нечитаемое, когда он оборачивается к Дереку. – И, как ты уже знаешь, одновременно быть 16-летним подростком и быть влюбленным – ничего не значит.

© A.S.&J.R.

Чья то рука дотронулась до моего лица.
— Странница?
Я повернулась на звук. Голова и шея двигались непривычно — ощущение знакомое и незнакомое одновременно.
Я поискала взглядом и нашла ту синеву, которую искала: сапфиры, снег и смоль.
— Иен? Иен, где я? — Голос, донесшийся из моего горла, напугал меня. Слишком высокий, дрожащий. Знакомый голос, но не мой.
— Кто я?
— Ты — это ты, — сказал мне Иен. — Здесь твое место.
Я вытащила руку из гигантской ладони, хотела ощупать свое лицо, но увидела, как ко мне тянется чья то рука, и застыла.
Чужая рука тоже застыла, повиснув надо мной.
Я попыталась снова двинуть рукой, защититься, и чужая рука надо мной пришла в движение. Я задрожала, рука задрожала.
Я сжала и разжала пальцы, внимательно следя за ладонью.
Неужели эта крохотная ручка принадлежит мне? Передо мной была ладошка ребенка, если не считать длинных, ухоженных бело розовых ногтей. Гладкая кожа со странным серебристым отливом и совершенно неуместной россыпью золотистых веснушек.
Странное сочетание серебра и золота вызвало в памяти картинку. Перед моим мысленным взором предстало отраженное в зеркале лицо. Я на миг почувствовала себя сбитой с толку — я не привыкла к цивилизации, и в то же время странным образом я не представляла свою жизнь вне ее. Симпатичный туалетный столик, заставленный всевозможными безделушками и хрупкими вещицами. Изобилие изящных флаконов с запахами, которые я любила… Я любила? Или она? Орхидея в горшке. Набор серебряных гребней.
Большое круглое зеркало в кованой раме с орнаментом из роз. Лицо в зеркале — округлое, а не овальное. Миниатюрное личико. Кожа серебрится, словно лунный свет, россыпь золотистых веснушек на переносице. Большие серые глаза в обрамлении пушистых золотых ресниц — серебро Души едва заметно на светлом фоне. Бледно розовый рот, пухлый, как у малыша. Маленькие ровные белые зубы. Ямочка на подбородке. Золотые вьющиеся волосы окружили лицо ярким ореолом и каскадом ниспадают вниз, за край зеркала.
Мое лицо или ее лицо?
Это лицо идеально подходило Ночному Цветку. Словно точный перевод с языка Цветов на человеческий.

Стефани Майер, "Гостья".

Я обменяла трусость на жестокость, обменяла слабость на ярость.

Вероника Рот, "Дивергент".