ㅤ

В жизни каждого из нас наступает миг поворота. Оказываешься наедине с собой. Не с тем, каким еще станешь. А с тем, каков есть и пребудешь всегда. Вы слишком молоды, чтобы понять это. Вы еще становитесь. А не пребываете.

Джон Фаулз, "Волхв".

Вырисовывался образ девушки хоть и симпатичной, но замкнутой; живущей умом, а не телом, однако с мучительно дрожащей в груди пружинкой, что ждет лишь слабого прикосновения, чтобы распрямиться.

Джон Фаулз, "Волхв".

Дорогая Серена!

Мой мир рушится на глазах, и ты - единственная, кто в состоянии меня понять. Мой отец оставил мою мать ради тридцатилетней модели… мужчины. Я хочу кричать, потому что нет никого, с кем я могу поговорить. Ты ушла, мой отец ушел. Нейт ведет себя так странно. Где ты? Почему не позвонишь? Почему ты уехала, не сказав "до свидания"? Ты же должна быть моей лучшей подругой. Я так скучаю по тебе.

С любовью, Блэр.

"Сплетница".

Чак Басс потерял то, чего никто не ожидал у него увидеть, — своё сердце.

"Сплетница".

There is love in your body, but you can't get it out,
It gets stuck in your head, won't come out of your mouth.
Sticks to your tongue and shows on your face,
That the sweetest of words have the bitterest taste.

Сияние ее глаз обжигало, выдавая такую уверенность в своих действиях, какой могло обладать только существо, не имевшее ни малейших сомнений либо в величии Творения, либо в полной его бессмыслице.

Джеффри Евгенидис, "Девственницы-самоубицы".

Сестрам Лисбон было тринадцать (Сесилия), четырнадцать (Люкс), пятнадцать (Бонни), шестнадцать (Мэри) и семнадцать (Тереза). Никто из них не отличался ростом, джинсы выгодно подчеркивали их округленные ягодицы, а пухленькие щечки каждой из сестер отличались тою же мягкостью. Всякий раз, когда нам выпадала возможность взглянуть на них, их лица казались непристойно открытыми, словно бы мы привыкли созерцать женские лики исключительно затянутыми вуалью.

Джеффри Евгенидис, "Девственницы-самоубицы".

За трагедией самоубийства скрывается, в действительности, не отчаяние или непостижимая тайна, а простой эгоизм. Девушки взяли на себя решение, которое лучше было предоставить Господу Богу. Закалившись в своих горестях, они стали чересчур сильны, чтобы жить среди нас, слишком замкнулись в себе, слишком напрягали глаза, пытаясь постичь свои призрачные видения, чтобы разглядеть реальный мир.

Джеффри Евгенидис, "Девственницы-самоубицы".

…они оборвали свои жизни, не сумев отыскать любовь, которую мы были бессильны им даровать. В итоге все нестерпимые муки, разрывавшие сестер Лисбон на части, сводились к простому взвешенному отказу принять тот мир, который им пытались всучить, — мир, погрязший в пороках.

Джеффри Евгенидис, "Девственницы-самоубицы".

О мои счастливые, сладостные шестнадцать.
Они налетели на меня, как сон — печальный, дурной сон, где я увидела себя маленькой девочкой, страстно мечтавшей всю жизнь о том радостном дне, когда ей стукнет шестнадцать.
Господи, Дневник, каким прекрасным представлялся мне мой будущий суженый, тот, кто будет любить меня и никогда не покинет. Я воображала, как вместе с подругами поеду в своем новом автомобиле на пляж, где все мы выпрыгнем из машины, переоденемся в бикини и одна за другой попрыгаем в воду. Все, мечтала я, будет у меня прекрасным: и тело, и кожа, и семья, и дом. Конечно же, я представляла себя круглой отличницей, которая не только помогает родителям, но и зарабатывает собственные деньги.
Я мечтала, что у меня будет свой пони, кошка и, может быть, собака. Донна Хэйворд, в ослепительно белом кружевном платье, всегда будет рядом со мной, и нашим мальчикам, заезжающим за нами на своих машинах, не придется пробираться к нам тайком — мы выйдем к парадному входу, чтобы их встретить. Наши родители полюбят их как родных, потому что, понятно, родители у нас будут идеальными!
Все это составляло содержание моих светлых снов, пока не пришел тот кошмар. И пусть я знала, что в реальной жизни не может быть того совершенства, которое мне раньше снилось, но все же верила, что счастье все-таки возможно.
Как выразить словами сладость грез… лишь, когда они навсегда покинули меня, я поняла, чего лишилась. Без них жар моей души угас, меня начали мучить параноидальные страхи, я осталась без друзей, со мной стали происходить самые ужасные вещи, какие только можно себе вообразить.
Ты, мой Дневник, уже знаешь большую часть правды. Сладкие шестнадцать — это совсем не то, о чем я мечтала.

Дженнифер Линч, "Тайный дневник Лоры Палмер".

Только что прочла вчерашнюю запись и неожиданно устыдилась, что еще живу на свете. Девочка, получившая этот дневник к своему двенадцатилетию, уже несколько лет как умерла. А я, занявшая ее место, ничего, кажется, не сделала, кроме одного — превратила в посмешище все те светлые грезы, которыми она жила. Мне шестнадцать, я кокаинистка и проститутка, которая трахается с сослуживцами своего отца, не говоря уже о половине мужского населения этого дерьмового города, и единственная разница по сравнению с прошлой неделей заключается в том, что сейчас мне за это платят. Моя жизнь зависит от прихоти очередного партнера, который делит со мной комнату.

Дженнифер Линч, "Тайный дневник Лоры Палмер".

Я оказываюсь в ловушке собственной души — того ее уголка, который больше всего ненавижу. Это твердая, мужская часть меня самой. Она заявляет о себе, чтобы вести борьбу. Заявляет с внезапностью, одновременно и отрезвляющей и приводящей меня в ужас, заставляя всколыхнуться воспоминания, бередя старые раны. Борьбу за то, чтобы спасти ту Лору, которой я снова хотела бы быть. Ту, о которой все думают, что она никуда и не исчезала. Все видят девочку в легком летнем платьице, с развевающимися на ветру волосами, с улыбкой, словно выгравированной на моем лице, — на самом же деле ее породил страх, что сегодня же вечером в любой момент за мной может явиться человек, который хочет убить меня.

Дженнифер Линч, "Тайный дневник Лоры Палмер".

Все по-прежнему видят перед собой улыбающуюся Лору Палмер. Девочку с прекрасными отметками, прекрасными локонами и прекрасными маленькими пальчиками, которые хотят иногда, поздно ночью, влезть в зеркало и задушить источник всех моих бед — того фантазера, чье отражение я там вижу!

Дженнифер Линч, "Тайный дневник Лоры Палмер".

22 июля 1984
Дорогой Дневник!

Меня зовут Лора Палмер, и если быть точной, то всего три минуты назад мне исполнилось двенадцать лет. Сегодня 22-е июля 1984 года, и день был таким замечательным! Ты последний подарок, который я развернула, и я еле дождалась, пока смогу подняться к себе и начать рассказывать тебе все обо мне и моей семье. Тебе я буду доверять больше всех. Обещаю рассказывать все, что произойдет, все, что я чувствую, все, о чем мечтаю. И все свои мысли до единой. Есть вещи, которыми я не могу поделиться ни с кем. Обещаю делиться ими с тобой.

Дженнифер Линч, "Тайный дневник Лоры Палмер".

Были, вероятно, сегодня минуты, когда живая Дэзи в чем-то не дотянула до Дэзи его мечтаний, — и дело тут было не в ней, а в огромной жизненной силе созданного им образа. Этот образ был лучше ее, лучше всего на свете. Он творил его с подлинной страстью художника, все время что-то к нему прибавляя, украшая его каждым ярким перышком, попадавшимся под руку. Никакая ощутимая, реальная прелесть не может сравниться с тем, что способен накопить человек в глубинах своей фантазии.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд, "Великий Гэтсби".