Генерал! Наши карты -- дерьмо. Я пас. Север вовсе не здесь, но в Полярном Круге. И Экватор шире, чем ваш лампас. Потому что фронт, генерал, на Юге. На таком расстояньи любой приказ превращается рацией в буги-вуги. Генерал! Ералаш перерос в бардак. Бездорожье не даст подвести резервы и сменить белье: простыня -- наждак; это, знаете, действует мне на нервы. Никогда до сих пор, полагаю, так не был загажен алтарь Минервы. Генерал! Мы так долго сидим в грязи, что король червей загодя ликует, и кукушка безмолвствует. Упаси, впрочем, нас услыхать, как она кукует. Я считаю, надо сказать мерси, что противник не атакует. Наши пушки уткнулись стволами вниз, ядра размякли. Одни горнисты, трубы свои извлекая из чехлов, как заядлые онанисты, драют их сутками так, что вдруг те исторгают звук. Офицеры бродят, презрев устав, в галифе и кителях разной масти. Рядовые в кустах на сухих местах предаются друг с другом постыдной страсти, и краснеет, спуская пунцовый стяг, наш сержант-холостяк. ___ Генерал! Я сражался всегда, везде, как бы ни были шансы малы и шатки. Я не нуждался в другой звезде, кроме той, что у вас на шапке. Но теперь я как в сказке о том гвозде: вбитом в стену, лишенном шляпки. Генерал! К сожалению, жизнь -- одна. Чтоб не искать доказательств вящих, нам придется испить до дна чашу свою в этих скромных чащах: жизнь, вероятно, не так длинна, чтоб откладывать худшее в долгий ящик. Генерал! Только душам нужны тела. Души ж, известно, чужды злорадства, и сюда нас, думаю, завела не стратегия даже, но жажда братства: лучше в чужие встревать дела, коли в своих нам не разобраться. Генерал! И теперь у меня -- мандраж. Не пойму, отчего: от стыда ль, от страха ль? От нехватки дам? Или просто -- блажь? Не помогает ни врач, ни знахарь. Оттого, наверно, что повар ваш не разбирает, где соль, где сахар. Генерал! Я боюсь, мы зашли в тупик. Это -- месть пространства косой сажени. Наши пики ржавеют. Наличье пик -- это еще не залог мишени. И не двинется тень наша дальше нас даже в закатный час. ___ Генерал! Вы знаете, я не трус. Выньте досье, наведите справки. К пуле я безразличен. Плюс я не боюсь ни врага, ни ставки. Пусть мне прилепят бубновый туз между лопаток -- прошу отставки! Я не хочу умирать из-за двух или трех королей, которых я вообще не видал в глаза (дело не в шорах, но в пыльных шторах). Впрочем, и жить за них тоже мне неохота. Вдвойне. Генерал! Мне все надоело. Мне скучен крестовый поход. Мне скучен вид застывших в моем окне гор, перелесков, речных излучин. Плохо, ежели мир вовне изучен тем, кто внутри измучен. Генерал! Я не думаю, что ряды ваши покинув, я их ослаблю. В этом не будет большой беды: я не солист, но я чужд ансамблю. Вынув мундштук из своей дуды, жгу свой мундир и ломаю саблю. ___ Птиц не видать, но они слышны. Снайпер, томясь от духовной жажды, то ли приказ, то ль письмо жены, сидя на ветке, читает дважды, и берет от скуки художник наш пушку на карандаш. Генерал! Только Время оценит вас, ваши Канны, флеши, каре, когорты. В академиях будут впадать в экстаз; ваши баталии и натюрморты будут служить расширенью глаз, взглядов на мир и вообще аорты. Генерал! Я вам должен сказать, что вы вроде крылатого льва при входе в некий подъезд. Ибо вас, увы, не существует вообще в природе. Нет, не то чтобы вы мертвы или же биты -- вас нет в колоде. Генерал! Пусть меня отдадут под суд! Я вас хочу ознакомить с делом: сумма страданий дает абсурд; пусть же абсурд обладает телом! И да маячит его сосуд чем-то черным на чем-то белом. Генерал, скажу вам еще одно: Генерал! Я взял вас для рифмы к слову "умирал" -- что было со мною, но Бог до конца от зерна полову не отделил, и сейчас ее употреблять -- вранье. ___ На пустыре, где в ночи горят два фонаря и гниют вагоны, наполовину с себя наряд сняв шутовской и сорвав погоны, я застываю, встречая взгляд камеры Лейц или глаз Горгоны. Ночь. Мои мысли полны одной женщиной, чудной внутри и в профиль. То, что творится сейчас со мной, ниже небес, но превыше кровель. То, что творится со мной сейчас, не оскорбляет вас. ___ Генерал! Вас нету, и речь моя обращена, как обычно, ныне в ту пустоту, чьи края -- края некой обширной, глухой пустыни, коей на картах, что вы и я видеть могли, даже нет в помине. Генерал! Если все-таки вы меня слышите, значит, пустыня прячет некий оазис в себе, маня всадника этим; а всадник, значит, я; я пришпориваю коня; конь, генерал, никуда не скачет. Генерал! Воевавший всегда как лев, я оставляю пятно на флаге. Генерал, даже карточный домик -- хлев. Я пишу вам рапорт, припадаю к фляге. Для переживших великий блеф жизнь оставляет клочок бумаги.

То, о чём мы размышляем постепенно становится нашей жизнью. Говоря на бессмысленные темы, мы имеем бессмысленные мысли, идеи, и такую же бессмысленную жизнь. Общение может убедить нас в чём угодно и заставить поверить во всё, что угодно, поэтому будьте внимательнее при выборе круга общения.

Нельзя одновременно иметь две судьбы - судьбу необузданного дурака и умеренного мудреца. Нельзя выдерживать ночную жизнь и быть в состоянии создать что-то днем. Нельзя позволять себе еду и алкоголь, которые разрушают тело, и все же надеяться иметь тело, которое функционирует с минимальными разрушениями. Свеча, которая горит с двух концов, может конечно распространять ярчайший свет, но темнота, которая последует потом, будет долгой (c)

— Им казалось, что если все это кончится — то оставит на них какой-нибудь страшный след: западут глазницы, осипнет голос, деформируется скелет, им обоим в минуту станет по сорок лет. Если кто-то и выживает после такого — то он заика и инвалид.
Но меняется только взгляд, ни малейших иных примет. Даже хочется, чтоб болело…
… но не болит..

Вера Полозкова

Фейерверк погас, зачем рыться в золе?

Почему так приятно трахаться без резинки? Потому что рискуешь дважды и по полной программе: дать жизнь и заразиться смертью.

Настоящая свобода настает тогда, когда ты недоступен или вне зоны действия сети.

Меня ломает не твое отсутствие. Это ломка по тому времени, когда меня без тебя не ломало. ..

Хранили вы мне верность? Да частенько…

Если прошлое не отпускает, то оно еще не прошло…

Мы способны стремительно распрощаться с любой из вредных привычек — бросить курить, отказаться от спиртного, перестать объедаться сладким перед сном. Но есть такие вещи, не поддающиеся силе воли. Забыть или разлюбить, к примеру. Все, что рождается в сердце, навсегда в нем остается…

«Твои» люди остаются с тобой, как бы ты ни ныл, каким бы ором ни орал, как бы ни пропадал. Они просто есть, они рады тебе открыть дверь протянуть руки, разделить бутерброд.

Большой город, в котором твои мечты сбываются у кого-то другого.

Можно долго протянуть наедине с воспоминаниями? Они как любимый мягкий шарф на шее, на котором рано или поздно сообразишь повеситься..

Печально, что для того чтобы что-то изменить всегда требуется толчок. Нужно прочитать книгу или посмотреть фильм, зарядиться вдохновением и отправляться покорять мир, только завтра, именно завтра я проснусь и начну жизнь заново, с чистого листа. А завтра просыпаешься, и вдохновение уже не то, и дел много, и откладываешь покорение на потом. Так проходят дни за днями, пока не попадется стоящая книга или фильм, после которых..ну вы знаете. Печально именно то, что решая повседневные дела и заботы, мы забываем жить. Оглянитесь вокруг: а ведь у нашего существования и цели нет. Люди заняты тем, что грызут друг друга, обсуждают, обсасывают чужие жизни. Для нас человек, который не разделяет нашего мнения, поступает вопреки нашим понятиям, сразу становится врагом, изгоем, хотя мы регулярно поступаем так же. Каждый делает так, как хорошо будет ЕМУ, это человеческая природа так устроена, но мы забыли и об этом. Нас разлюбил человек – сжечь, расстрелять. Сами ведь мы очень умело контролируем свои чувства, а если и нет, то даже разлюбив, будем перебарывать себя до последнего, как бы тяжело нам не было, но будем создавать иллюзию любви. Мы забыли настоящую, благородную, чистую любовь. Нет никаких правил. Мы теряем близких людей по глупости, судим всех и вся, гордимся, но ни за что не признаем своей вины. Секс и деньги – вот приоритеты сегодняшнего нормального молодого человека. А если у тебя нет – ты странный, больной что ли? Мы не видим неба над головой, мы вообще ничего не видим дальше собственного носа и своих проблем. И все вышесказанное не является очередным сотрясанием воздуха. Лучший способ изменить мир – измениться самому. Надеюсь, мы все это когда-нибудь поймем..

Опять мы наивно полагаем, что новый год все изменит..