N V

"Это будет холодная осень.

Представляешь, дыхание пряча,

Ты идёшь по продрогшей аллее.

А когда я умру, ты заплачешь?

Это будет прекрасное утро.

Утром кто-то тебя поцелует,

Только я буду гордой, как будто

Тот, кто умер, совсем не ревнует.

Это будет совсем понедельник –

Не люблю понедельники с детства,

Целый день ты проходишь бездельник,

Будешь путать и цели, и средства.

Обстоятельства — даже не скажешь,

Ни одной разрешённой задачи.

Ты устал от обыденной лажи,

Ну а я… умерла. Ты заплачешь?

Застоявшаяся радость — в детях, В телевизоре, в кухне за плиткой.

Мой счастливый, я путалась в сетях, И вот — нет этой гордой улитки.

Все амбиции, видишь, спасли ли? Искололась и алкоголичка?

"Нет, с тобою и врозь мы же — жили,

Только я прогорела, как спичка.

Ты заплачешь и выйдешь из дома, Остановится сердце? Едва ли, Никогда не узнавшие, кто мы,

Мы не любим, чтоб нас узнавали.

Ты навзрыд, на коленки, к вокзалу Побежишь, задымишь сигаретой, Почему же тебе не сказали, Что навеки закончилось лето?

Позвонишь — недоступна, разбилась

Или просто не стало со скуки,

Не проверивший, что же случилось,

Ты в бессилье заламывать руки станешь.

Скажут: «а кем приходились?»

Замолчишь и сломается датчик.

И какие мечты там не сбылись, Разве важно?..

Конечно, заплачешь.

Вот за это, почти и не помня, Ненавижу тебя, ненавижу, Сладкоголосный, выдранный с корнем,

На кого-то зачем-то обижен. Не пускаешь меня, не пускаешь, Умереть и забыть не пускаешь,

Не поёшь меня, не презираешь,

Только жадно глазами читаешь.

Это будет холодная осень.

Тёплой осени больше не будет.

Только я буду знать, эта проседь — обо мне.

И меня не забудет.

Да, когда я умру — ты заплачешь

И поймёшь, каково расставаться.

Только, взрослый и глупый мой мальчик,

Обещай и тогда — не сдаваться. "

RIP Brittany M.

brandy :

— Я так счастлива, - сказала она.
Я стоял и смотрел на нее. Она сказала только три слова. Но никогда я еще не слыхал, чтобы их так произносили. Я знал женщин, но встречи с ними всегда были мимолетными, какие-то приключения, иногда яркие часы, одинокий вечер, бегство от самого себя, от отчаяния, от пустоты. Да я и не искал ничего другого; ведь я знал, что нельзя полагаться ни на что, только на самого себя и в лучшем случае на товарища. И вдруг я увидел, что значу что-то для другого человека и что он счастлив только оттого, что я рядом с ним. Такие слова сами по себе звучат очень просто, но когда вдумаешься в них, начинаешь понимать, как все это бесконечно важно. Это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. Это любовь и все-таки нечто другое. Что-то такое, ради чего стоит жить. Мужчина не может жить для любви. Но жить для другого человека может.

—Эрих Мария Ремарк.

а ты не смог

"Боже

прости, что обращаюсь к тебе,

и незначительной своей персоной
отвлекаю от важных дел;
ты бы сам мне помог, если б захотел
но поскольку не рвешься быть первым
вынуждена просить.
у меня еще хватит сил,
не меня «сохрани и спаси».

Я сама себе поводырь
я найду пути.
мне ли время твое отнимать,
чтобы встать и идти
мне ли ныть и жалеть себя
я соберусь в кулак
но в одном помоги мне
я без тебя
никак

[]помнишь мальчика
белоснежного как прибой?
помнишь, как он спасал меня,
помнишь, снимал мою боль
невесомым касаньем
невидимого крыла.
он спасал меня долго,
я его – не смогла

он рассеянный очень
вечно теряет суть
не бросай его, отче,
присмотри за ним как-нибудь.
Что бы он ни придумал,
куда бы он ни пошел,
обещай мне, что с ним
все будет
хорошо

Ненавижу просить,
Мой голос нелеп и тих.
Но скажи мне, что ты сбережешь его
для других.
Мне так будет спокойнее,
ибо в пылу дорог
он отчаянно юн
и нечаянно
одинок

Он привык вне контекста,
с плеча, на свой риск и страх;
в нем намешано детства
и взрослости
в равных долях.
Он чрезмерно отчаян,
тебе ли об этом не знать,
и поэтому я так прошу
его не оставлять.

И спасибо
за то, что годы тому назад
наши точки сошлись
во всеобщей системе координат.
И за то, что он стал моим сердцем
И – как оказалось – сном.
Я опять за свое,
но
пап…
позаботься о нем "

да я плачу….плачу по тому, что мы проебали, разрушили, разрыхрыли и выбросили.

я скучаю.

боже, я скучаю даже по зимней-осенней Лобне.по ее темным мерзким пейзажам.

я готова со слезами и объятьями броситься на твоих друзей, просто чтобы почувствовать в них тебя того, которого я выдумала.

когда я видела тебя в послений раз ты на моих глазах падал и опускался.

ты как песочные часы рассыпался в ничтожество на моих глазах.

и тут я резко вытираю слезы.

боже, как я соскучилась по твоим братьям….и слезы снова выступают..дико так.

как я соскучилась по твоей собаке..по ощущению твоего большого дома и тебя в нем.

как я соскучилась п онашей вере одной на двоих.

по нашим мечтам одним на двоих, которые со временем стерлись у меня.

я скучаю по нашим мыслям.звонкам.разговорам.молчанию.

я соскучилась спустя 2месяца.спцстя месяца секса с другим. спустя 3 месяца.соскучилась.

как я соскучилась по тому, что мы так безбожно проебали.

"пустота и эта ночь придумали тебя"

ведь я выдумала тебя…

как я соскучилась по тому, что просто я кому-то верю.

боже, как же теперь похуй.как же теперь я отделена от чувств, которые еще два месяца назад могла дарить, дарить, дарить тебе. а теперь они еще долго не сунутся наружу…какчудовище из Аленького цветочка…такие же убогие, страшные, побитые, такие же изгои….

я сдерживаласьв метро. просто.

я сдержживаюсь сейчас, чтобы не скинуть перезвон.

я не сдержалась и написала Вите узнать, учишься ли ты, нет….

я не могу поделать ничего с собой, но твоя жизнь и твое благополучие всегда волновали меня больше, чем моя тебя.

Помнишь, я чуть тебя не потеряла?

А видел бы ты мое состояние…

А помнишь, бежала к тебе с собакой, лишь бы обнять….после того 7ого числа….а ты спешил к друзьям…

А помнишь, как мы любили?

А знаешь, как боль накатывает океаническими прибоями…?

А помнишь твое пьяное 5 января?

А помнишь наши парки?

Помнишь наши дожди в Алтуфьево и долгое молчание неделями в твоих лесах вобнимку на квадроцикле?

А помнишь все ссоры?

все-все?помнишь?

а помнишь, как стало похуй?

помнишь меня?

Я долго не смогу никому раскрыться как тебе…Я долго не дам никому себя прочувствоать….Я долго не захочу ни к кому проникнутсья….Сквозь пелену слов, я не захочу снова так полюбить и трястись, умирать, подыхать от страха, что будет также….как с тобой…..что снова так легко отпустят с подбитыми крыльями в обрыва…..

помни меня, ладно?

- Ты ревнуешь?

- Нет, бл*ть…я завидую что эти девчонки пишут тебе, а не мне

У меня зазвонил телефон:- Кто говорит?-Слон. Потом позвонили гуси… Когда же меня отпустит?

Человек, озвучивавший Спанч Боба умер 29.10.2010. продюссеры заявили: "шоу будет в эфире еще около 2ух недель, а потом его закроют. навсегда"

«Когда мыльный пузырь социализма лопнул, родились мы – те русские, которые познали и нищету, и гопоту, и перестройку – те дети, которые меняли фантики от жвачки на первые сигареты и продавали туристам школьные портреты Ленина. И как бы мы ни старались хорохориться и вести европейский образ жизни, в душе мы все еще пьем Балтику № 9 в подъезде высотки на Котельнической, слушаем Gun’n’roses и ездим без билетов в электричках. И как бы мы ни пытались забыть ту страну, откуда мы родом, никто и никогда не вычеркнет из нас перестройку»

Дети 90-х

Настоящее время

Еще вчера одна женщина, холодная сердцем, голодная душой, как бродячая псина, оторвавшаяся от стаи, скулила под дверью дома, где ее никто не ждал.

Еще несколько часов назад один мужчина, скупой на эмоции, разумный, и как ему порой казалось, человечный, открывал вечернюю банку пива с хлопком и скрежетом, курил на застекленном балконе, а потом засыпал, уткнувшись в другую родную, но далекую женщину…

А потом из-за серого панельного дома в промышленной части города вылезло, аккуратно расправив лучи, солнце. И солнце сказало, что будет свет. И было хорошо. Что будет день и будет ночь. И снова будет хорошо. Только вот гарантий не оставило в письменной форме, что в этом «хорошо» останется кто-то из них.

И день пришел, расположился уверенно на дороге жизни и осветил засмоленными лучами город. День не делил людей на хороших и плохих, не брал взяток и давал солнце и свет миру целиком, без частностей и условностей.

Свет давался всем: кухарке, которая в теории могла управлять страной, физруку, на практике имеющему возможность возглавить партию, и самым обычным людям, которые отображались на карте мира маленькими, сумбурно передвигающимися точками, исчезновение которых не меняло ничего в скромном и автономном явлении «жизнь». Все мы точки – поярче, посветлее – но все равно точки. Не пятна.

И сейчас две такие точки скользили по блестящему, отражающему фары и блеск глаз, хайвею, торговому пути от Москвы до Китая, как вдруг две эти незаметные точки прекратили свое движение: на М7 случился обычный для зимней трассы инцидент – кто-то просто сошел с пути…

Небольшая темно-серая машина, которая, если бы не горящие фары, сливалась бы с асфальтом в единое серое месиво, пробила ограждение, и со скрипом разодранного железа и пластика, рухнула в кювет. Все произошло за секунду. Может, пару. Но кто теперь разберет, у воспоминаний нет замедленной съемки – только обрывки, вспышки, голоса.

В этой аварии никто не кричал – все случилось молча. Ни женщина, ни мужчина не проронили ни звука, ни стона, может, не успели сообразить, а может, не знали, что кричать. И надо ли звать кого-то на помощь – все равно никто не прийдет.

Понимание случившегося прийдет с запозданием. Следующим рейсом.

* * *

Мужчина лежал на грязном снегу, раскинув руки, и искал глазами большую медведицу, думал закурить, но что-то ему мешало - то ли природная лень, то ли поломанная ключица.

Женщина отстегнула ремень безопасности, пнула двумя ногами дверь, и ровным спокойным движением вышла на снег. Она несколько раз пыталась поднять правую руку, чтобы поправить растрепанные волосы, но рука висела как флаг в дни траурные и мрачные.

Она несколько раз окликнула его.

Мужчина попросил немного – просто сигарету.

Женщина вытащила из растерзанной машины поблескивающую черную сумку и вывалила все ее содержимое в грязь – пока не нашла смятую пачку, левой рукой, той, что была цела, она чиркнула зажигалкой и прикурила, потом опустилась на колени и передала мужчине в рот уже зажженную сигарету.

– Ты простишь меня? Я же просто хотела быть рядом… Пусть даже так…

Мужчина улыбнулся, и притянул к себе женщину, она легла в длинной шубе на грязное снежное месиво и коснулась его прохладных губ с привкусом крови, далекого кофе и сигарет.

Это был их первый поцелуй.

Обычное дело: мужчина, женщина, дорога, не выясненная на протяжении долгих лет история. Одни неясности.

М7

РОМАН, КОТОРОГО НИКОГДА НЕ БЫЛО

М1. МЕЧТЫ

МЕЧТЫ НАШИХ РОДИТЕЛЕЙ: НЕСБЫВШИЕСЯ

1985 – 1991

В том тоталитарно-наивном мире правила партия, цензура и джинсы Levi’s. Еще не играл Ласковый май. И постоянно рождались дети, а сам демографический бум начала восьмидесятых походил на марш молодых матерей под Ricchi e Poveri. Тогда Екатерины еще не называли себя «Кейт» и «Кати», а имя Емельян звучало гордо, да и сама жизнь еще не укладывалась в пластмассовую коробочку с экраном и встроенным модемом.

Катя Григорьева родилась в хорошей добропорядочной семье с корнями, историями, дедом-академиком по отцовской линии. Сейчас ее даже по паспорту зовут Кати Григ, а о семье и происхождении она никому не рассказывает. Говорит, что одна у мамы. И мама у нее одна. Как они вдвоем смогли за четверть века растерять эту семью? Ведь все так хорошо начиналось. Красный флаг с серпом и халявные поездки в санаторий «Морская жемчужина» в Юрмале, сосны, окаймленные янтарем, журнал «Иностранная литература» и маленький ребенок. Мать Кати была счастлива. Они с мужем мечтали поменять свою комнату в коммуналке на Таганке, где ютились с родителями матери Кати, на полученную от государства небольшую квартиру в Балашихе или Люберцах. Отдать ребенка в только построенный из бело-голубых панельных блоков детский сад – такой же, как сотни и сотни тысяч соседних. Все же в этом мире ровны и довольны. Потом в школу – панельную пятиэтажку, как и во всех дворах. И дать все то важное и обязательное, о чем печатали в газетах. Мечты всех родителей СССР были одинаковы – скопить денег, нанять репетиторов, подготовить ребенка к поступлению в МГУ (тут родителям Кати можно было не беспокоиться), обязательно на естественнонаучный факультет, тем самым дав возможность ребенку в последствии интегрироваться в любое общество.

И все шло по накатанной. Квартиру дали. В детский сад устроили. Только вот перестройка грянула, и смела все мечты одним ударом шара для боулинга и сигаретами Marlboro – пришли бренды, тренды и террор. Отец Кати, профессор института органической химии, уехал тогда на заработки за бугор. Еще в конце 1990 г. пару раз прислал денег в иностранной валюте и пропал.

Кати с матерью, на тот момент домохозяйкой, остались одни. Есть было особо нечего. Неделями в холодильнике консервы, каждый день на обед вареники с картошкой. Иногда со сметаной, а иногда просто с луком, жареным в масле. Вскоре мать Кати взяли учителем физики в частную школу. Они продали квартиру Балашихе и выкупили комнату в коммунальной квартире, где жила бабушка Кати по материнской линии, мужа которой вот уже полгода назад забрали в Кащенко с прогрессирующей болезнью Альцгеймера. И теперь они втроем жили в двухкомнатной квартире. Поменялись они с доплатой в свою пользу – ее хватило на то, чтобы купить стиральную машину, поставить пластиковые окна в одной из комнат, выходящей взглядом на Котельническую набережную, и купить обои. Клеили сами. Плакали все трое втихаря. Каждая по своим причинам. Мать Кати из страха, что не справится и не сумеет одна вырастить дочь, бабушка по былому коммунизму и чувству защищенности, Кати по конфетам, куклам и потому что слышала, как плакали все вокруг за закрытыми дверями. И ждала лета, когда можно было спрятаться в дачном доме в поселке Никольское на М7. Забраться по хромым и дряхлым перекладинам на крышу сарая в дальнем углу участка, и, греясь на теплом от дневного марева рубероиде, предаваться наивным мечтам о чуде материального характера. Так, наверное, зарождался цинизм, но именно так она становилась романтиком – странный и дикий парадокс.

Когда нужно было устраивать Кати в школу, мать решилась, наплевала на гордость и позвонила свекру-академику, тот сказал, что Кати он внучкой не считает, рассказывал, сколько воды утекло, и пожелал удачи. И тогда Кати пришлось самой поступать в английскую спецшколу. Без взяток и протекции. По уму. И ее взяли. Прописана была в соседнем доме, собеседование прошла, по-английски изъяснялась – причин для отказов найти не удалось. С этого и началось ее сумбурное и несуразное отрочество. Слезы, отчаяние, обида… Как вдруг Кати стукнуло восемнадцать…

"И больше не за чем любить кого-то рядом,

больше не за чем курить, курить не надо.

Больше не за чем звонить, закрыты двери.."

Теперь для меня совершенно точно самое страшное - потерять мою свободу.

Воистину, только тот самый сможет ее отобрать и положить к себе запазуху под ключ, да и то лишь в соотношении 1 к 5.

набиваю чайку.

Засыпать под эти 4 песни, любить каждое здание на КП, ехать и ощущать тепло и благополучие. Люблю.Безумно люблю этот город.

Я ушла от тебя и обрела счастье. легкость. свободу.

Я наверно, вспоминаю о тебе чаще, чем ты обо мне.Но мне не стыдно это признать. Мы показали кому из нас больше похуй. Когда-нибудь, когда ты забудешь, я тебе приснюсь..

А у меня другой.И скоро А.расскажет тебе, как я была с ним до утра, что-нибудь подрисует в красках, просто расскажет тот факт, что я с другим и не думаю возвращаться.

Только знай, когда я говорю всем общим знакомым с заднего сидения их машин, проносясь по району, на что ты променял меня, они переспрашивают и замолкают, понимая, что я права.

А я со всеми и ни с кем.И знай, смотри, куда меня заносит и у кого там я беру с дерзким взглядом сигареты.Знай, знай, знай, знай, как мне по-блядски хорошо и свободно без тебя.

perfilova :

Ночь. они вышли на крыльцо дома….

так просто покурить…она затягивалась и смотрела на лунную дорожку в реке за забором.о чем то думала но явно не о нём.

А он курил и смотрел на неё…строил какие то планы…которые они будут выполнять вместе…

он её обнял и сказал

''ты только моя и нечья больше!"

а она кивнула.

но думала совсем о дургом

кивнула.но думала совсем о дургом

Человек шел по берегу и вдруг увидел мальчика, который поднимал что-то с песка и бросал в море. Человек подошел ближе и увидел, что мальчик поднимает с песка морские звёзды. Они окружали его со всех сторон. Казалось, на песке миллионы морских звёзд, берег был буквально усеян ими на много километров.
-Зачем ты бросаешь эти морские звёзды в воду?, - спросил человек, подходя ближе.
- Если они останутся на берегу до завтрашнего утра, когда начнется отлив, то погибнут, - ответил мальчик, не прекращая своего занятия.
- Но это же просто глупо!, - закричал человек,
- Оглянись! Здесь миллионы морских звёзд, берег просто усеян ими. Твои попытки ничего не изменят!
Мальчик поднял следующую морскую звезду, на мгновение задумался, бросил её в море и сказал:
- Нет, мои попытки изменят очень много… Для этой звезды.

***
Тот, кто ждет возможности сделать сразу много хорошего, никогда ничего не сделает. Жизнь состоит из мелочей. Очень редко появляется возможность сделать сразу очень многое. Истинное величие состоит в том, чтобы быть великим в мелочах.
(Сэмюэль Джонсон, 1709-1784, английский писатель и мыслитель)

Потому что счастье – не интервал – кварта, квинта, секста,
Не зависит от места бегства, состава теста,
Счастье – это когда запнулся в начале текста,
А тебе подсказывают из зала.

Это про дочь подруги сказать «одна из моих племянниц»,
Это «пойду домой», а все вдруг нахмурились и замялись,
Приобнимешь мальчика – а у него румянец,
Скажешь «проводи до лифта» — а провожают аж до вокзала.
И не хочется спорить, поскольку все уже
Доказала.