Важнее всего убедить себя в том, что жизнь не заточена под лунапарк: важнее всего принять свое ленивое кособокое сердце, ничего в себя не берущее, признать выпотрошенность слезных каналов, длинные рты, короткие умы, нависающих в супермаркетах дядечек, бумажные десятки, отвращение, каемки чернозема под ногтями, скуку от действия и бездействия, любвеобильных подружек, сквозняки в комнате, иссушающие разговоры, неспособность видеть красоту, рвоту после двух банок пива, важнее всего полюбить жизнь без любви, признать жизнь в скудобе,

быть вообще достойным – всегда уметь полюбить посредственность.

Прекрасны влюбленные в скудоумных, очарованные горбатыми: над ними бессильны лихорадки идолизаций, детальных обсасываний, потных ладошек и галактических огорчений. Я выбегаю из институтского корпуса, раскрасневшись; реальность – назойливое жабо, его я отчетливо ощущаю и наспех дырявлю глинобитной головой.
– И чего ожидать от бывшего менеджера по продажам? – фыркает рядом со мной Д.
Никогда он мне не нравился, слишком упертый: язык, точно гильотина, челюсти – плаха, зубы беснующимся народом, что жаждет кровавых фантазмов: долой подлецу голову с плеч, да поскорее!
Я разучился жить один, но так и не приобрел тех свойств, что позволяли по мановению волшебной палочки склеиваться со всеми прочими: людей я не то, чтобы не любил, скорее бахвалился собственной категоричностью – люди, дескать, совсем идиоты, никакого с такими сладу. В действительности же ничто на свете меня не волновало: я, казалось, дурашливо бросался в воздух суждениями и едкостями, мартышничая перед умеющими жить.