Неудивительно, что её никто не выносит.
Если честно, она - настоящий кошмар.
Внутри было людно и шумно. Все дружно компенсировали упущенное на банкете, поглощая принесенную наверх еду. Все, кроме Гермионы, стоявшей в стороне и поджидавшей их. Гарри и Рон подошли к ней и замерли, не зная, что сказать. А затем вдруг каждый из них произнес: «Спасибо». И они поспешили к столу. С этого момента Гермиона Грэйнджер стала их другом.
Есть события, пережив которые, нельзя не проникнуться друг к другу симпатией. И победа над четырехметровым горным троллем, несомненно, относится к таким событиям.
— Гермиона, ты - девчонка…
— Как ты догадался?!
— Пойдешь с нами? Нет, серьезно. Одно дело, когда парень приходит один, а девчонка - это ужасно.
— Я приду не одна! Если хочешь знать, меня уже пригласили на бал. И я сказала: "да"!
Бедняжка, наверное, сидит в своей комнате одна и плачет. Подумай сам, Гарри, почему она не сказала нам с кем идет на бал? Никто её и не приглашал!
Я бы сам её пригласил, если бы она не была такой гордой.
Это Гермиона Грэйнджер? С Виктором Крамом?
Нет. Не может этого быть.
— Он тебя использует. — Да как ты смеешь? Я могу сама за себя постоять! — Сомневаюсь. Он гораздо старше. — Что?! Вот значит что ты думаешь! — Да! То и думаю. — Может ты и решение знаешь? — Говори.
— В следующий раз лучше наберись смелости и пригласи меня раньше всех остальных, а не в самую последнюю секунду!
— Рон, кажется, веселится вовсю там, на празднике. — Э-э… да? — сказал Гарри. — Не притворяйся, будто не видел, — сказала Гермиона. — Он не очень-то и прячется, он… Дверь у них за спиной с грохотом открылась. К ужасу Гарри, в класс вошел Рон, он со смехом тянул за руку Лаванду. — О, — сказал он, остановившись на всем ходу при виде Гарри и Гермионы. — Ой-ой! — сказала Лаванда и, хихикая, выскочила из комнаты. Дверь за ней захлопнулась. Наступила жуткая, давящая тишина. Гермиона смотрела в упор на Рона. Рон старательно отводил от нее глаза, но сказал со странной смесью смущения и бравады: — Привет, Гарри! А я все думал, куда ты запропастился. Гермиона соскользнула со стола. Стайка золотистых птичек по-прежнему порхала у нее вокруг головы, словно странная оперенная модель Солнечной системы. — Напрасно ты заставляешь Лаванду ждать в коридоре, — тихо проговорила Гермиона. — Девушка будет удивляться, куда это ты подевался. Она медленно пошла к двери, держась очень прямо. Гарри покосился на Рона. Тот явно был рад, что так дешево отделался. — Оппуньо! — раздался истошный крик у самой двери. Гарри стремительно обернулся и увидел, что Гермиона с безумным лицом направила волшебную палочку на Рона. Желтенькие птички ринулись к нему, словно толстенькие золотые пульки. Рон вскрикнул и закрыл лицо руками, но птички набросились на него, клевали и рвали коготками везде, где только могли достать. — Отвяжитесь! — завопил он.
В последний раз бросив на него мстительный взгляд, Гермиона рванула дверь и скрылась за нею. Прежде чем дверь затворилась, Гарри показалось, что он слышит рыдания.
Извини, но меня сейчас стошнит.
— Не может быть! — пролепетал Рон, с ужасом глядя на пергамент. — Только не говори, что мне придется все переписывать заново! — Ладно, это мы поправим, — произнесла Гермиона, окончательно придвигая пергамент к себе и вытаскивая волшебную палочку. — Я люблю тебя, Гермиона, — сказал Рон, обмякнув в кресле и устало потирая глаза. Гермиона немного порозовела, но ответила всего лишь: — Смотри, чтобы тебя Лаванда не услышала…
Тишину нарушало лишь медленное, глубокое дыхание Рона и Гермионы. Гарри взглянул на темные очертания друзей, лежавших рядом с ним на полу. Вчера Рон в приступе галантности настоял на том, чтобы Гермиона улеглась на снятые с софы подушки, и теперь ее силуэт возвышался над ним. Изогнутая рука Гермионы покоилась на полу, пальцы ее отделялись от пальцев Рона лишь несколькими дюймами. «Может, они заснули, держась за руки?» — подумал Гарри.
Ненависть к Рону разъедала Гарри, как ржа: что-то, соединявшее их, было разрушено навсегда. — Оставь крестраж, — сказал Гарри. Рон через голову сорвал с шеи цепочку и швырнул медальон в ближайшее кресло. А потом взглянул на Гермиону: — Что будешь делать? — О чём ты? — Ты остаёшься — или как? — Я… — страдальчески произнесла Гермиона. — Да… да, остаюсь. Рон, мы обещали пойти с Гарри, обещали помочь… — Я понял. Ты выбираешь его. — Нет, Рон… прошу тебя… не уходи, не уходи! Однако Гермионе помешали её же Щитовые чары, а когда она сняла их, Рон уже выскочил в темноту. Гарри стоял неподвижно, молча, слушая, как она рыдает, выкликая среди деревьев имя Рона. Через несколько минут Гермиона вернулась с мокрыми, липнувшими к лицу волосами. — Он у-у-ушёл! Трансгрессировал!
Она рухнула в кресло, сжалась в комок и заплакала.
— Когда ты ушел, — очень тихо заговорил он, радуясь, что лица Рона не видно, — она плакала целую неделю. Может, и дольше, но так, чтобы я не видел. Мы целыми вечерами вообще не разговаривали. Без тебя… Он не смог закончить фразу. Только теперь, когда Рон вернулся, Гарри по-настоящему понял, чего им стоило его отсутствие. — Она мне как сестра, — продолжал Гарри. — Я люблю ее как сестру, и она, я думаю, так же ко мне относится. И всегда так было. Я думал, ты знаешь.
— Только не думай, что это что-то меняет. — Ну конечно нет! Я всего лишь уничтожил поганый крестраж. С какой стати это должно что-то менять?! Слушай, я хотел вернуться, как только ушел, я просто не знал как вас найти. — Да, как ты нас нашел? — Вот этим. Он не просто свет включает. Я не знаю, как он устроен, но утром на Рождество я спал в небольшом трактире, прятался от всяких егерей. И услышал его. — Его? — Голос, твой голос, Гермиона. Из этой штуки. — И что же я сказала, позволь спросить?
— Мое имя. Только мое имя. Шепотом. Я вынул его, щелкнул, и тут появился крошечный шар света. И я все понял. А потом, он подплыл ко мне - этот шар света, он прошел через мою грудь. Прямо внутрь. Вот сюда.
— Думаешь, она еще долго будет на меня злиться?
— Ну, почаще говори про этот шар света, коснувшийся твоего сердца, и она успокоится.
Раздался грохот — это Гермиона выронила клыки василиска. Подбежав к Рону, она закинула руки вокруг его шеи и поцеловала прямо в губы. Рон бросил на пол клыки и зажатую под мышкой метлу и ответил на её объятие с такой горячностью, что даже оторвал Гермиону от пола. — Нашли время! — негромко сказал Гарри. Никакой реакции: Рон и Гермиона только крепче прижались друг к другу. — Эй, — сказал Гарри уже громче. — Мы ведь на войне! Рон и Гермиона оторвались друг от друга, не размыкая объятий. — Я знаю, друг. — Рон выглядел так, будто его только что ударили по затылку бладжером. — Поэтому сейчас или никогда, понимаешь?
5/∞ любимые love story
самые лучшие!