— вот если бы, люди понимали, как именно следует выражать любовь, если вдруг хочется это сделать. Это не когда ты покупаешь розы, а когда срываешь те, что чайные, кустовые, у самой парадной. Это когда под окном ты пишешь не привычное взгляду каждого, не то, что можешь и сказать, а то самое, важное не тебе, а человеку, который в этом окне каждый вечер зажигает свет. Пишешь то, что именно его, то самое, чтобы каждое утро, выходя из дома, он бы видел что-то, от чего тепло от макушки и до стоп, что-то вроде "Мальчики, не верьте, что в раю нет деревьев и шишек. Не верьте, что там одни облака, верьте мне, ведь я старая птица, и молочные зубы сменила давно, так давно, что уже не помню их запах."
Как, как, как приходит тот момент, когда начинаешь понимать, что ты, когда тебе говорят о любви, говоришь о ней в ответ только потому, что отчаянно ее не чувствуешь.
Просто усталость. Просто давняя, закоренелая привычка чаще быть одной дает о себе знать. Просто нелюбимый месяц. Просто поймала какие-то, сказанные сгоряча пару фраз, а теперь считаешь, что они имеют какое-то значение. Просто умудрилась убедить себя, что, если закончится все так или иначе провожаниями в аэропорту, прощаться можно начинать уже сейчас. Просто вокруг людей столько, а ты крутишься вокруг одного. Просто период такой. Вот пройдет - и ты снова подберешь блокноты, снова станешь скучать, писать, что вот - "Я нахожу, нашла, отыскала и выразила ту любовь, что носила и так боялась расплескать, а теперь обнаруживаю ее повсюду. Вот она, в мае, в нетемнеющем небе, в деревьях, в людях - в каждой их руке, в каждом рюкзаке, в каждом шарфе. Здесь, повсюду, на кончиках моих пальцев, на твоих веках, на губах, волосах, ногах и дальше, глубже." Вот успокоишься - и снова сможешь смотреть, когда тебе что-то такое рассказывают, и чувствовать, что испытываешь почти восхищение. Снова сможешь повторять в плечо, чтобы было не слышно, просьбу не уходить. И снова все вернется на ту самую приличную колею. Уходить будешь не ты, но от тебя. Подольше удерживать на прощание тоже будут вовсе не тебя, и не придется идти впереди по коридору, и морщиться, и руки в кулики сжимать, лишь бы не разреветься, прямо там, на ковролиновом полу холла. Не придется не знать почему слезы у самого горла, у самых век, не придется спрашивать, почему все не так, почему, почему, почему, почему я не могу чувствовать обратно.
Но как. Как, как, как такое происходит. Почему всегда из двоих - с кем-то одним. Я больше не могу писать тепло, нежно, светло.
И это, к сожалению, кое-что значит.
Раньше - у меня выходило по два письма в неделю для тебя.
Теперь же - я не смогу и выдумать ничего более теплого, чем привет.
Двуликая, лицемерная, малодушная сторона меня. Привет.