Пока летишь с фьорда, проходит лишь пара секунд, но сердце начинает вновь биться лишь спустя долгое, долгое время после.
За меньше чем половину часа до фейерверка, мы сумели-таки найти крышу. Не самую из прекрасных, но, учитывая город, любая крыша становится той самой. У меня ладони горели от шифера и ржавой пожарной лестницы, почти едва ощутимо кружилась голова, если я забывалась и смотрела не на горизонт и подсвеченные фасады - а вниз, где фонари и деревья. Ветер с реки - хоть и не с ног, но под коленные чашечки, в шею и голые запястья, но это тоже совсем не важно. Мы ждали фейрверка и вот он, совсем ровно в. Не знаю сколько он длился, минут пять, может чуть дольше. Вроде бы даже красивый, просто я смотрела недолго. В какой-то момент ты протянул руку, указывая на один из залпов, а я кивнула, подтверждая, но взгляд зацепился совсем не за небо, не за горизонт и не за шпиль крепости, а за твою ладонь. Каждый любит салюты, они красивые. Я же смотрела на твою руку. Потом на тебя. И тогда и случилось. Знаете, бывает, происходит такое, что вот носишь в себе столько времени нечто огромное, бесконечное, неизрекаемое. Боишься расплескать, а потому даже движений резких не делаешь. Столько раз ловишь тело на том - что изгибается волной, вытягивается, пытается сказать - но воздух перекрывает горло и не выходит, не получатся, только губы шевелятся беззвучно. А тут я стояла на краю огромного, обточенного волнами фьорда и даже не успела понять, как лечу с него - вниз, прочь, так уверенно и без ноющего тела. Связки сработали быстрее, чем всё остальное. Просто потому что у меня, вроде бы, даже выхода не было. Разве что ты. Люди, все-таки, говорят о любви. Иногда. Когда, вдруг, их наполняет - целиком, так, что не расплескивается - а заливает, затапливает всё и всех. Когда начинают замечать ее повсюду, в шарфах прохожих, в выбоинах на асфальте, в объявлениях в метро, в уличных псах и чьем-то разлитом кофе.Тогда - говорят. Это даже пересатет быть сложным, только сердце проваливается куда-то в мыски ботинок. Сказать ведь занимает не дольше пары секунд, я же летела с фьорда - до берега около месяца. Хотя, если по-серьезному, успел прогреметь лишь один залп.
Повсюду, от фундамента и до крыш, никто не мы, никто один и никто вне нас.
Теперь-то уж точно.