Жизнь возвращается к тебе толчком в спину. Когда ветром шапку сбивает, или распутывает шарф, или дождит тебе в глаза - а за спиной, когда поворачиваешься, асфальт сухой. Дождь идет только пока ты его видишь.

Люди, мы привыкаем ко всему. Сначала - я привыкла к тебе. Потом - скучала так, что, не думаю, проходила хотя бы половина часа, чтобы я не вспомнила о тебе, не поговорила с тобой, не обняла тебя и прочее. Половина часа, скажете вы. Что это, вот если бы каждый момент бодорстования. Но нет, половина часа - это больше, чем возможно. Это и так слишком. Разум не отдыхает, он ищет тебя везде, вспоминает, пытается разглядять остались ли следы от твоих ладоней на шее. Но чтобы выработалась привычка нужен всего лишь 21 день. И столько как раз и прошло и, кажется, я начинаю привыкать. Жить - и без тебя. Пол часа становятся часом. Уже лучше.

Зато, у меня появилось время, чтобы открывать новые вещи. Пока тебя нет - я же должна что-то делать. Так что я узнала, как стоит возвращать, какзалось бы, уже навсегда утраченную, прежнюю, яркую, безграничную любовь к языку. Нужно найти что-нибудь волшебное. Я нашла Бодлера. И, пока сидела на кухне и прикладывала к приглашению к путешествию мелодию - создала себе не только колыбельную, но и волшебство вернула. А, может, наоборот, и просто прошло достаточно времени, что теперь, когда Бодлер сам перекладывается в колыбельные, это всего лишь значит, что ты начинаешь погружаться чуть глубже, слегка тонуть, понимать, именно Понимать.

Но все это не интересно. Постепенно час - становится количеством времени, которое длится пара. Потом - будет больше. А потом - декабрь. Декабрь, когда ты приедешь, превратишь меня вновь в тот, курящий, пишущий письма, лежащий на полу хлам, и уедешь. А мне - опять терпеть 21 день?

И я бы каждый этот день учила какое-нибудь стихотворение - но ведь как, если на запоминание отводится лишь половина часа, а потом - везде ты.