Мы целуемся, а вокруг снег, и хрустит, когда я отступаю назад или подаюсь к нему, вперед, и касаюсь шеи. Он говорит:"чего ты такая довольная?", и отстраняется, чтобы вновь потом прижать меня к себе. Я смеюсь - заливисто и беспрестанно. Он мне пишет:"я соскучился, Рит, будто мы не сегодня виделись, и это очень странно". Я пытаюсь вместить тучу заданий в одну ночь, чтобы на следующий день где-нибудь в мало освещенном месте вновь найти его губы и увидеть ямочки на щеках при улыбке. Мы абсолютно ничего друг другу не должны. Знаете, когда нет "давай встречаться", "ты моя", "никому тебя не отдам" и прочей пубертатности - просто в один момент он начал звонить, если я пропадаю надолго, и искать со мной встречи, а я опять греть руки в его руках. Он предлагает поехать в Амстердам. Я думаю о наркотиках и районе красных фонарей, где самой старой проститутке 97 лет, и выпечке с травкой, чтобы два в одном. И он не против - даже не хмурится, разделяет. Самое странное, что я не чувствую неловкости первых свиданий или первых поцелуев, - становлюсь на носочки и провожу языком по его рту. Просто так. Потому что мне хочется. Мы выбираем мне книгу джона грина, а при покупке я целую его в щеку, чтобы звучно. И продавец смотрит на меня с ухмылкой и радостью. Я не мечу его, не планирую обретать его, лишь идти рядом. Мне хочется скрыть наши отношения, дабы в университете не стать обсуждаемой - личное же дело, моя страсть, но он при встречах на переменах прикасается ко мне как-то по-особенному, и, по-моему, все довольно-таки заметно. Мне не хочется делать больно другому юноше, который влюблен в меня (здесь не повышенная самооценка - констатация), однако он разрушил многое, включая меня - не собрать, не склеить, только откинуть обломанное. Я впервые не стою планов, не думаю о завтра и не грежу будущим - лежу спокойно на мягкой кровати, перечитывая "ночь нежна" и подмечая извечное. Наверное, он мне правда нравится. С ним спокойствие и уют. Наверное, это такое огромное вознаграждение за годы боли.