Набери полные ладони росы и пойдем поливать ею озеро.

Воздух становится все горячее, ночь клонится к рассвету, машины свистят тормозами, ты становишься взрослее, а потому только красивее, музыка становится только лучше, как и вкус вина, а я становлюсь все пьянее и пьянее. Теперь, когда по ночам тепло, как на юге, и я иду встречать тебя у метро и даже не беру с собой кофту, мир начинает пружинить и мячиком отскакивать от нас все выше, так что теперь, протяни ты руку, найдешь только мое плечо, но никак не крутящуюся все быстрее планету. Теперь, когда лето и я уже не топчу асфальт, а собираю ягоды, пью только колодезную воду и ложусь спать и не делю с тобою подушку - теперь все становится только ярче. То, что мы не говорим по неделям, и что кухонный пол жарок от солнца и пустует, а чайник давно не кипит и снег, увы, не идет, все это только ускоряет мир, а мне позволяет думать. Теперь, когда ты, чаще, не просто через улицы и станции метро, а еще и через несоклько городов - теперь я, наконец, знаю. Знаю, что если все пройдет (а именно так и случится), если мир остановится, если потолок прекратит падать на нас, если одной подушки станет мало, если мы перестанем пить чай, если ты перестанешь бросать камушки в мое окно, если решишь, что жизнь не длится вечно, а потому нужно спешить и побывать на разных кухнях у разных людей и опустить уставшую голову на множество чужих подушек - если все это произойдет, то утро не перестанет приходить и жить тоже никто не перестанет. Мы продолжим, как и раньше, и кто-то другой будет возвращаться с нами домой. Но знаю я не это, не думай. Пока не видела тебя, поняла, что знаю, что если не ты и не я, если не башня из черного дерева, то и никто. Не в смысле, что никогда, а просто что никогда так.

Так, что мы пьем вино, курим так много, словно спасаем всем некурящим жизнь, разговариваем иногда только друг с другом, и я не припомню, сколько месяцев я уже ни в кого не влюблялась, потому что ведь ты - мы все это делаем, но не умираем, потому что важно не это, важна ты. С холодными ладонями, в летних платьях, с губами, что липовый мед, смотрящая на меня так, будто я такая же красивая как и ты, хотя ведь нет, и никогда не смогу такой быть, такая уютная, вот оно слово, декабрьская, винная, и волосы у тебя пахнут моими сигаретами, а шея моими духами, и смеешься ты так, будто готова быть здесь всегда и гоовришь о сложных вещах так запросто, будто не о любви, а о зефире, как я не могу. Я же даже не могу тебе сказать, что

вино вино вино я давно не была без взрослых и всяких людей поблизости, чтобы то есть только с тобой, чтобы говорить как хочу и писать что хочу, но как всегда о тебе, и запятые забывать, и даже не перчитывать, потому что знаю, что слишком уж откровенно, что еще немного и напишу еще больше, еще слаще, как писала тебе помнишь ты даже не прочитала еще его, должно прийти тольок через пару дней, почта такое дело, но я писала, что если мир так жарок, то для этого есть только одна причина, мир, должно быть, ты, ведь как и иначе

вино и девушка, у которой глаза светлее, чем рассвет который через всего через часа полтора и это все, что прична сему

ты вышла то на пару минут, а я уже все написала

а лучше бы тебе сказала

будет удалено