Никогда прежде я не курила с таким остервенением и жадностью, до самого фильтра, кашляя, задыхаясь, но все же забирая в себя все больше и больше едкий дым, не пытаясь выдохнуть обратно. До головокружения, до жжения в горле, до помутнения в глазах, до фанатизма; до невозможности воспринимать действительность, до невозможности воспринимать людей в моей жизни: нет никого, кто мог бы причинить мне боль, только я и дым. Думаю, как раз в последнем я и нуждалась больше всего.

А здесь, как правило, должно быть обвинение. Что-то вроде «это сделал со мной N. N.». Но нет, это сделала с собой я сама.