Иногда необходим толчок. Резкий, как тяжелой ладонью между лопаток, чтобы направить в нужную сторону, чтобы заставить сделать то, что давно пора. До этого ты можешь думать, лежать на полу, разглядывая потолок, взвешивать, рассуждать, колебаться и все прочее. А потом вдруг, так неожиданно - и ты начинаешь делать.
Самое смешное, что толчком может стать самая глупая глупость - шарф цвета пляжного песка после дождя у кого-то на шее в вагоне метро. Чей-то взмах руки. Чья-то чужая рука у кого-то, совсем не чужого, на плече. Чьи-то глаза, яркие настолько, что кружится голова. И такие же светлые. Новое пальто, в котором некуда пойти, кроме как в институт. Или ботинки.
Можно чувствовать себя грустнейшим человеком на планете, можно кружиться по пустой комнате, закручивая вокруг себя пропитанный только nобой и никем больше воздух, упиваться собственной грустью, потому что у грустных людей самые чудесные глаза, а твоим глазам не помешало бы немного волшебства. Можно грустить. Чтобы, если бы мы были в каком-нибудь подростковом американском фильме, все спрашивали:
—Are you always so sad?
А вы бы отвечали:
— Yes, I am.
Потому что это ведь так чудесно, быть грустным, когда вокруг столько музыки, словно бы созданной для этого.
И ты так думаешь, и упиваешься собой, кружишься, оставив включенным свет и не задвигая штор, так что странный мужчина в окне напротив может за тобой наблюдать, а потом появляется некий толчок.
И ты начинаешь делать то, что давно бы пора. А может и не пора. А может ты начинаешь творить чудовищные глупости, о которых стоит пожалеть уже сейчас. А может и нет.
Главное, что мой толчок был такой силы, что я до сих пор чувствую эту вмятину между лопатками.