На моем диване спит девушка.
Вот бы начинать так все истории - но дело то не в начале, конечно, а в продолжении, а оно вовсе не из тех, о чем стоит читать или вообще задумываться.
На моем диване сейчас спит девушка, школьная подруга, случайно забредшая на вечерние пару сигарет да на чай. Дело в том, что сегодня шел дождь, сильный такой, а у нее не было зонта, да и вообще - она мимо шла, почему бы и не зайти, ведь все-все знают, что у меня редко можно найти даже пачку макарон, зато всегда есть сигареты и чай. А чай все любят, даже если дело обстоит в июле.
Вообще - я очень сложно вспоминаю людей, всмысле не так - помнить то я их помню, но вот о чем мы раньше беседовали вспоминаю с трудом, но, к счастью, чаще всего, люди вспоминают об этом сами, или же придумывают что-то новенькое, так что мне остается лишь припомнить пару недавних смешных историй, да угостить сигаретами и чаем. Не так весело, конечно, как в былые шестнадцать - но тоже не плохо, ведь теперь можно обсуждать вовсе на старых знакомых, а Фрая там например или чем кент отличается от элэма. Летом, в связи с особой концентрацией отстраненности (специально не пишу одиночества, потому что все воспринимают одиночество как нечто страдательное, не понимая, что оно не всегда такое), так вот летом - разговоры не всегда плохи или одинаковы, они, скорее, как дождь в июле - не все ждут, но, с другой стороны, мы же в Питере, все принимают и даже не жалуются.
И в общем мы говорили, а потом молчали (что ценно, все знают), а потом я надела старую домашнюю рубашку в зеленую клетку, а ей дала рубашку в красную - тоже старую, но зато она теплее зеленой - и мы пошли на балкон, и опять не говорили, ну потому что молчали, а потом вернулись, и она заснула на моем диване. А я опять пошла на балкон - и тут начинается, в принципе, то, о чем я думала, когда собралась что-нибудь написать.
Ну, то есть, я не о чем таком не думала вовсе, я даже с собой молчала, уж с кем с кем, но с собой я редко молчу, что грустно, но тут вот молчалось. И дождь то уже давно перестал, и балкон если и не высох, то черт с ним, пусть был он даже мокрый, балкон очень располагал к себе, держал словно бы, ну не отпускал вовсе, так что я пока лежала на нем, пялясь в черное, по сути своей, ну то есть облачное, не белоночное вовсе небо, скучное небо в общем, подумала о том, что люди, которые не курят, должно быть, упускают довольно-таки много. Нет, пускай они упускают рак легких - это ладно, тут им везет, хотя, когда тебе так все-равно, что и плевать по сути, это вообще ни на что не влияет, но они же упускают еще и множество таких моментов, которые очень часто бывают у тех, кто всегда держит пачку про запас. Это же все равно что декабрь в июле вернуть например. Или полежать как Лео на скамейке, и хоть он там и плыл - но и я ведь тоже плыла, находясь на статичном, в общем-то, балконе, довольно-таки приземленном даже, но и я плыла, да-да, не алкогольно - а так ментально, музыкально да горьковато, ибо у сигарет вкус-то так себе, что уж тут. Ну просто мало кто знает, что дело не во вкусе, а в том состоянии, когда ты в июле лежишь на балконе, на твоем диване спит девушка, уже и не знакомая даже вовсе, а еще тебе холодно в одной рубашке - но в том и смысл. Ну и в спичках еще, немножко.
Ну то есть сделать так, чтобы холодно было в центре лета - это ведь столько всего надо, целый декабрь - а тут одна пачка полупустая уже все давно сделала.
Но, с другой стороны, я повторюсь в около сотый раз, что после двенадцати ночи все кажется намного более печальным, чем оно есть на самом деле. А еще более глубоким, более осмысленным, более горьким, да и всяким вообще. И можно писать - и не думать вовсе. Ну вот просто так, как курить - только писать.
Хорошо ведь, нет?