Сажусь писать тебе письмо на следующий день после дачи тобою адреса (вернее, на следующее утро), посколько чуть позже, думаю, содержание неимоверно сузится и вернется к привычным издерганным схемам. И, да, у меня совершенно нету в квартире подходящей бумаги, тетрадные листы - слишком пошло, как и стандартные А4, поэтому сейчас буду мурыжить последний листок из альбома. Признаться, понятия не имею, каков будет объем данного послания, поэтому не обращай внимание на оформление, что явно оставляет желать лучшего.
Хочу написать тебе о том, что взрослеть чертовски не хочу. Наверное, в данный момент это важно. Наверное, об это действительно стоит писать. Наверное, именно тебе. Наверное, так надо. С каждым годом я ощущаю в себе пренеприятнейшее изменение: духовное мое, внутреннее, зрение лишается подобающей ему прямоты, погрязает в издержках, ищет обходные пути, бесчестится метафорами (ведь даже сейчас пишу я нагромождениями, а ведь, казалось, о главном пишется всегда просто). Мы меняемся, мы впадаем в формальности; являясь в детстве прозрачнейшей призмой, способной преломить всех и вся под идеально выверенным углом, с годами мы неизбывно тускнеем, мутнеем, наши граненые бока все бесформенней на ощупь, все более отдают глиной (к сожалению, познания мои в минералах убоги и скупы, но, думаю, подойдет какой-нибудь янтарь). Так мы меняемся, так мы суживаемся, перестаем видеть простое, очевидное, лихорадочно ищем лазейки, ведущие не туда, корябаемся о смысл, видим все в усложненном формате, черство, однобоко. Пожалуйста, не надо так. Не надо так, пожалуйста!
— смею заметить, вряд ли сейчас вся важность моего сообщения может мириться с тем, каким, блять, почерком ЭТО НАПИСАНО -
Порою мне кажется, что мирозданию я упираюсь темечком в потолок, что я ему уже по плечо или навырост, что мои зевки - размером с Ямайку, что неприютные бугорки на моих плечах - не иаче, чем семь холмов, на которых строилась Москва, что я - всепереживший, всевидевший, прочувствовавший весь белый свет от а до я, что ничем меня не проймешь, не прошибешь, ничем не удивишь. В этот момент я неправ. Однозначно неправ.
Я хочу видеть больше, сердцем я хочу объять большее, хочу чувствовать прямо, говорить проще и правдивей, плакать, когда плачется, смеяться, когда смеется, любить, когда любится. Я хочу искренне верить в то, что люди добры, что каждое наше дело, каждая наша потуга, каждое наше то, во что мы роняем крупицу себя - преисполнено смысла, вернее, осмысленности. Я хочу искренне верить в то, что Самое Важное лежит на поверхности, и стоит лишь легонько шелохнуться, чтобы почувствовать, как подушечки пальцем утопают в том самом воздушном и невесомом Главном. Я хочу верить в то, что любить следует отъявленно, порою жестоко, с бесстрашным сердцем, полным малинового варенья, периодически капающего на пол; любить следует соразмерно. Я хочу верить, но..меня застали в неподходящий момент.
Люди привыкли ставить скобы на первое попавшееся под руку, заводить все в круг формальностей, заточать все на свете в четкие теоретизированные понятия. Любовь, дружба, счастье - все это превращено в сплошной сгусток формальностей, избитостей, окунаться во все это нету никакого желания. Но так не должно быть. Я так не хочу. Не надо!
— как и аппетит приходит во время еды, так и я по мере увеличения количества написанного все больше напрягаюсь, накаляюсь, и, казалось бы, из-под моей ру(ч) ки в сию же секунду должно выйти не меньше, чем новоиспеченная Солнечная Система -
Я хочу верить в то, что все на свете просто, как дважды два, как глоток холодной воды из кувшина прямо в сердце знойной июльской ночи, как потеющие и чуть с ароматом кореандра руки любящих матерей, как грубые хлопковые чулки послевоенного мальчишки. Я хочу видеть Истину, я хочу понять ее и прочувствовать до каждого миллиметра, я хочу спать с ней. Я хочу верить в то, что Любовь озаряет, ведет, что она неподдельна и всепрощающа, и она - существует, верить, что над нашими головами всегда будет смыкаться и размыкаться небосвод, что в друг друге мы всегда будем находить убежище, а в собственных сердцах - самый прочный на свете шатер от бурь. Достаточно ли мы сильны для того, прочны, плотны, наполнены? Да, говорю я. Все будет так, как мы захотим. Как все устроим. У нас есть мы - и мы должны, просто непременно обязаны справиться.
Все будет так, как захотим.