Знаете, странно то, что я уже перерос те года. И та самая сокровенная "любовь" и слезы не трогают меня так, как было это, допустим, лет десять назад.
Не доводят меня до судороги потери других, жалкие рыдания и поспешные вывод. Не хочется помогать кому бы то ни было поправлять их "фронтовое" здоровье очередной рюмочкой французского вина, которое так хорошо вписывается в рамки их собственного недалекого ума. Не хочется уже, прижавшись плечом к плечу с другом, с сожалением вспоминать те года, когда душа, казалось бы, взлетела а потом, не смотря вверх, упала.
Нет того шарма в новых начинаниях. Да каких там….Начинаниях? Нет того шарма вообще в подобной жизни! Что остается человеку, рассмотревшему все решетки этой науки и испробовавшего все плоды дерева райского? Лелеять надежду на холмик где - нибудь на Медовом Холме рядом с Бостоном, на теплую землю зимой и прохладную летом,
чтобы когда мое сердце промерзло до кончиков, я все еще мог верить в остаток "любви".
Я говорю о ней как о чем-то давно ушедшем. О том, что больше не придет ко мне никогда, а лишь удостоит чести явиться на пир к моим внукам, последователям и поколениям, пока я буду со скрежетом челюстей скелета, разоблачать яблоко раздора и разврата, гниющее в моей собственной могиле.