О том, как провести главный праздник в году, лучше подумать заранее. Вот люди и думают. Кто-то покупает билеты в дальние края, к пальмам или замкам. Кто-то остается в родной стороне. Потому что не нужен нам берег турецкий и Африка нам не нужна.
У голубого экрана
И тут патриотов ждет неминучая засада. Долгожданный праздник легко может вылиться в банальную объедаловку-оппиваловку у телевизора под елочкой. Ну выпьют гости под бой курантов. Послушают очередной спич очередного генсека, попляшут, поглазеют «Голубой огонек», потом разудалой толпой вывлются на воздух популять фейерверки и хлопушки. Поорут приветствия братьям по празднику на соседнем балконе. А поутру оставшиеся в живых устало сядут, доедят подвядшие салаты и расплывшийся холодец.
А дальше? А дальше ранние сумерки, и помятые невыспавшиеся гости разбредаются по своим норкам. Праздник кончился, похмелье осталось.
Ах, господа, господа! Этого ли ждали мы целый год!..
Бросок на амбразуру
«Слушай, что же у нас с Новым годом?» - в очередной раз спросил меня муж. Я тупо смотрела на привычную московскую слякоть за окном. Привычные –2 по Цельсию – под ногами хлюпает соленая жижа, сверху что-то мокрое сыплется. «Может в клуб пойдем?..»
«Слушай, а поехали на дачу!».
Сказано – сделано. Через пять минут мы уже обзванивали друзей. И самые отважные согласились.
Зимняя дорога в российской глубинке - тема особая. Это Пушкину хорошо было на саночках, с ямщиком и под медвежьей полостью. Наш же караван из легковушек, нагруженных по самое никуда людьми, провиантом, санками, лыжами, детьми и собаками, не раз и не два застревал в сугробах. Выкапывались, выгружались из машин и впрягались сами, и толкали. Прямо как Шарик и Матроскин в мультфильме. Но все-таки прорвались и приехали.
Вот моя деревня
Снегу-то! Не по колено, по пояс! Привычно уже прокапываем телами проход к крыльцу. Дом, милый дом. Даже не верится, что добрались. Дети и собаки сходят с ума: валяются, зарываются, голосят и вопят, играют в снежки. Взрослые понимают, что попали – в доме холоднее, чем на улице, света нет, а печка топиться не желает.
Достаем пыльные керосиновые лампы, тихо поминая матушку, раскочегариваем-таки старую «голландку», молча пьем чай из термоса и жуем слипшиеся бутерброды. Кой черт нас занес на эти галеры?
Но из жерла печи начинает идти тепло и люди, глядящие на огонь начинают верить в лучшее.
Подмосковная зима
Последнее утро старого года светило в окна. Гости и хозяева вылезают из постелей. Хорошая новость – пришел сторож. Мужичок с лохматой дворнягой и в телогрейке. Улыбается нам щербатым ртом: « А я-то (п-ип) думал тово…(пи-п) залез хто…Можа вам эта… свет включить?.. Так это …щас…».
Свет, конечно, здорово – цивилизация. Но и при свечах с керосином тоже неплохо.
Компания разделяется – мужчины колют дрова, идут по воду. Дамы заняты стряпней - в кухне дым коромыслом, стук ножей, запахи, и разговоры и смех. Двое племянников посланы в лес за елкой. Им отданы валенки и топор. Через час возвращаются с пустыми руками: «Жалко. Зачем рубить! Вон, у вас на участке растет! Давайте ее нарядим!» Взрослые не спорят – люди городские, и вправду жалко рубить молодое дерево. Обматывают трехметровую голубую ель электрической гирляндой (спасибо, тебе, добрый сторож, наш Дедушка Мороз!), обвешивают мишурой. Да, такой елки в моей жизни еще не было – живой и с настоящим снегом. И думаю, вряд ли была у кого-то из моих гостей.
Ночь без телевизора
Ночь приходит быстро – в пять начинает темнеть. До Нового года осталось несколько часов. Все угомонились, разбрелись по большому старому дому. На круглом столе – стопка разномастных тарелок, закуски и стаканчики. Два пса растянулись перед печью, храпят без задних лап. Далеко над головой слышны гулкие шаги – дети исследуют чердак, хихикая, скатываются вниз в старых летних шляпах. Плюется на плите закипевший чайник. На печке сохнут варежки и носки. Пахнет дымком, жильем и уютом. Время растекается, - в каком же мы веке? в каком году? – непонятно. Покой, умиротворение, тишина. То ли Диккенс, то ли «Чук и Гек».
В одиннадцать усаживаемся за стол. Пьем, едим и, конечно же, поем по гитару, слушаем и разговариваем без конца. Ближе к полуночи включаем радио – не пропустить бы! А то ведь за приятной беседой время, как известно, летит незаметно. Салютуем новому году выстрелами петард – они взвиваются в бесконечную высь огромного неба. В синей бездне ярко мерцают звезды – их не забивает смог и мертвый свет большого города.
Возвращение
А потом была раздача подарков Дедом Морозом и Снегурочкой, и надевание смешных париков и костюмов - белые заячьи шапки с ушками, клоунские колпаки и короны снежинок – кто-то привез с собой, кому-то дали приготовленное хозяевами. И, конечно хоровод с «В лесу родилась елочка», снежки и салки, костер и шашлык, фанты и угадайка (две команды, одна задумывает слово или название фильма и пантомимой показывает другой).
А на следующий день мы катались на лыжах, на санках и просто на попе, гуляли, играли в шашки, в лото, читали, снова ели и пили чай из самовара. Следуя лучшим традициям, истопили русскую баню – веники, из парной в снег, - но все прилично, и в Ленинград никто не улетел, и не простудился.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Третьего января гости разъезжались по домам. И увозили с собой не только остатки еды и подмокшие прокопченные вещи. Увозили теплоту, хорошее воспоминание. О том, как все «срослось, и склалось», и было так, как должно быть. О настоящем празднике.