В сердце четыре желудочка, в каждом желудочке сидит свое нечто. А если нечто уходит - появляется ничто.
…И тогда оступает даже самое лютое отчаяние, даже самая страшная бесысходность - их насильственно выдавливают через глаза - и остается то самое ничто, то самое страшное ничто, которое, видимо, должно пугать. Но именно оно если и не приносит облегчения или счастья покоя, о котором ты так много говорила, мечтала, то удаляет ненужное - и оставляет пустоту, которая не колышит. Таким представляется ничто первого желудочка.
Чужое счастье - бесспорно наркотик, на который я подсела страшно, всей веной. Меня уже не откачать, я не оклемаюсь, только если пересяду на нечто более сильное. И после прекрасного бреда, мерцающего тепла, которого в действительности нет и пока не будет, остается то самое ничто. И ты плачешь, всхипывая:"Я так рада за тебя, милая Сашенька, так рада, что ничего на свете больше не хочу. Что рыдаю навзрыд, что боюсь тебя завтра встретить." Назовем это ничто второго желудочка.
Третье ничто ничем не лучше первых двух. Почему крик и придирки останавливаются только слезами, молчаливыми и в общем-то не о том? Почему мне абсолютно не хочется себя впускать в себя? Почему вопрос "Чего ревешь?" и смех на бессвязное мямлянье вызывает раздражение - и не оставляет после себя ничего? Пожалуй, этот желудочек выжигается зверски, и ничто в нем пахнет пеплом.
Последнее ничто самое безобидное. В четвертом желудочке давно висит паутина и грозно нависает над входом невесть чем кормящаяся паучиха, вероятнее всего сердечными стенками, там тихо и пусто так же, как и везде, но разница в том, что здесь это уже привычно. Здесь не полыхало пожарей, не проливалось рек, не проносилось смерчей, здесь что-то умерло, оставив после себя единственное живое существо во всем сердце.
Как заставить биться то сердце, где царит тотальная пустота и злобная паучиха? Просто вздохнуть. И измученный орган снова начнет перегонять воздух. Пустота не позволяет себя вытеснять.